Шрифт:
– Ты понемногу становишься воплощением сарказма. Почему это яйцо настолько важно? В чем его ценность?
«Потому что священник, возможно, сказал тебе правду о том, насколько опасен этот камень – даже если он и не был украден из гнезда сказочной птицы. Он хочет устроить на Холме аукцион и продать яйцо за достаточную сумму, чтобы насовсем выйти из религиозного бизнеса. Этот камень вполне соответствует определению „редкий, как яйцо птицы Рух”».
– Ничего не понимаю…
«Удивительно, что ты это заметил».
Покойник порой может кусаться как саблезубая жаба.
– Слушай, а пускай-ка твоими записями занимается Синдж! Ей нужно тренироваться, и к тому же это удержит ее подальше от пива.
Он ответил мысленным эквивалентом хмыканья.
– Итак, что же насчет камня?
«Он может быть использован, чтобы разжигать огонь».
– Это точно? – Я чувствовал, что он не знает ничего больше, никаких подробностей, зато под завязку полон домыслов.
«Я попросил мисс Торнаду поработать в этом направлении. Возможно, это даст нам что-либо ценное».
И он, разумеется, не станет со мной делиться прямо сейчас, поскольку не любит предположений и мозговых штурмов – разве что между собственными многочисленными мозгами. Он не любит оказываться неправым. Но я мог догадаться, о чем он думает. Я и сам рассматривал эту идею и нашел ее слишком смелой.
«Ты должен был упомянуть о камне мистеру Тарпу».
Плоскомордый простонал. Он сел, обхватил ладонями виски, выругался и солгал:
– Никогда не буду больше этого делать!
– О чем ты?
Тут он осознал, что не имел в виду создавать себе карьеру в качестве кошачьей подстилки, когда утешался слишком большим количеством взрослых напитков.
– Что произошло?
Морли объяснил:
– Вчера вечером была слишком мерзкая погода, чтобы отпускать тебя домой.
– Сколько времени?.. О боги! Я должен был быть… она убьет меня!
Он одернул на себе одежду, перешнуровал ботинки, взгромоздился на ноги и двинулся к выходу. Я пошел следом, чтобы его горе не осталось в одиночестве, когда он выглянет наружу.
Плоскомордый выглянул.
– Вот дерьмо! Что ты тут натворил?
– Парень, нельзя же сваливать на меня даже погодные гримасы!
– Еще как можно! Нет такого закона, где было бы сказано, что я должен быть логичным. – Тарп показал мне самую широкую из своих дерьмоедских улыбок. Еще раз высунув голову за дверь, он тут же убрал ее внутрь. – Я считаю, что все это из-за мирного времени!
– Что? Что такое случилось из-за мирного времени?
– Погода, конечно! Когда у нас была война, такой погоды никогда не было. Во всяком случае, не так рано.
– Что за чушь ты тут мелешь?
Он снова ухмыльнулся.
– Расслабься, браток, я просто подкалываю. Я все время слышу такую фигню в тавернах.
– А-а.
– Ты-то в них больше не заходишь. Ты не в курсе последних маразматических теорий.
Плоскомордый Тарп читает мне лекцию о маразме! Что за странный мир!
– Так ты собираешься прыгать туда или нет?
– Нет, я, пожалуй, зависну здесь. Там слишком мерзко.
Нам очень повезло, что Дину удалось в последний момент пополнить наши запасы.
Сделав все что можно, чтобы хоть немного расслабить свою рабочую руку, я вернулся к записыванию мемуаров Миляги Скалдита. Синдж и Морли следили за орфографией. Им оставалось немного других занятий – разве что играть в шахматы.
Я обнаружил еще одну область, где я мог чувствовать свое превосходство над моим милым симпатягой-приятелем темно-эльфийского происхождения. Хотя он и настаивал, что я втихаря получаю помощь от своего напарника.
А пишет он так, что вообще ничего разобрать невозможно!
Глава 47
Один за другим мои гости убирались восвояси.
Морли ушел первым, прождав почти весь день. Часом позже Плоскомордый тоже нырнул в снегопад, который к этому времени уже прошел высшую точку. Теперь он состоял из сверкающих маленьких снежинок, казавшихся искусственными. Снега на земле лежало около фута. К тому же почти не было ветра, что весьма утешало.
После того как ушел Тарп, я спросил:
– Что будем делать с остальными двумя? У ББ есть жена.
«Женщина из храма – его сестра. Он позволяет ей считать себя мозгом, стоящим за его играми в веру».