Вакагими тоже вспомнил те события, которые случились по вине Сайсё. «Что еще выйдет, если она к нему пойдет?» — думал Вакагими в сомнении.

Вопреки ожиданиям Принцесса разрешилась без всяких осложнений: на свет появился очень красивый мальчик, который чрезвычайно напоминал Вакагими. Сэндзи и другие женщины смотрели на него радостно и растроганно, но поскольку о его рождении объявить было нельзя, дамы приготовились втайне унести его. Тюнагон-но Кими взяла его на руки и отнесла в дом Садайдзина. Вакагими открылся матери и попросил заботиться о младенце. Мать была очень рада и довольна, и обо всем поведала Садайдзину. Садайдзин был весьма удивлен, но позвал замечательных кормилиц и нянек и приставил к нему, о ребенке усердно заботились и растили его. Посторонним же сказал:

— Ребенка родила женщина, которую Советник посещает тайно.

В доме Удайдзина были поражены случившимся и терялись в догадках, когда это он успел?

Теперь муж не оставался с Ённокими в дневное время, как то бывало раньше: он потихоньку приходил, когда темнело, и уходил на рассвете. За исключением тех случаев, когда он был на дежурстве во дворце, ночью он никогда не отсутствовал. В Ёсино, поскольку это так далеко, он, как то бывало раньше, тоже часто не ездил. Но в десятый и одиннадцатый месяц он все-таки провел в Ёсино по четыре-пять дней. После этого он решил, что настало время перевезти старшую принцессу Ёсино к себе и приступил к приготовлениям.

Принцесса же после родов вдруг стала угасать, ее состояние ухудшилось, казалось, жизнь покидает ее.

— Если бы мне увидеть еще раз моего отца! А потом я стану монахиней, — повторяла она.

Видя, что надежды почти не осталось, да и скрывать больше нечего, дамы, наконец, открылись ее отцу — прежнему государю. «Она в таком ужасном положении, а я до сих пор не позаботился о ней! Я возьму ее к себе и стану за нее молиться», — решил он. Он дал знать нынешнему государю, что до нового года перевезет ее к себе.

Поразительно, в какое уныние и расстройство пришел государь, получив известие об отъезде Принцессы: он подумал, что Распорядительница женских покоев отправится вместе с Принцессой. Когда к нему явился Садайдзин, государь спросил:

— Принцесса все еще больна и уезжает, отправится ли ваша дочь с ней?

— Да, вероятно. Принцесса говорит «Как только здесь появилась Распорядительница, мне стало трудно расстаться с ней даже на самое короткое время».

— Это было бы понятно, однако учтите, что там находится и прежний государь, множество других людей также будет постоянно находиться при Принцессе, это может быть неудобным для Распорядительницы. Прежний государь уже в годах, но он очень обаятелен. Если они станут встречаться, вы, возможно, одобрите это, но — уж не знаю отчего — мне горько, что я должен оставить мысль о ней. Конечно, она мне не жена или наложница, но у нее есть служба во дворце, даже если Принцесса уедет, она могла бы остаться здесь. Если Распорядительница уедет вместе с Принцессой, мне будет так ужасно одиноко во дворце. Да и молодые люди, они оттого здесь и собираются, что здесь есть такие женщины — столь прекрасные и изысканные.

— Что ж, пожалуй, ей действительно вовсе не обязательно уезжать вместе с Принцессой. Прежний государь говорил мне, что он испытывает угрызения совести, что находится вдали от дочери и просил, чтобы моя дочь заботилась о Принцессе, но при нынешних обстоятельствах я не вижу причин, которые обязывали бы ее оставаться с Принцессой. Я хочу, чтобы она вернулась домой, но поскольку она находится на службе и должна выполнять свои обязанности, пусть останется до первых чисел нового года.

Государь был чрезвычайно обрадован:

— Замечательно! Я так рад, что вы оставили свое прежнее мнение. У меня до сих пор нет дочери, поэтому мне одиноко, вместо своей дочери я окружу заботой вашу, вам не следует думать, что я изменился к ней.

У государя потекли слезы. Видя, что у него такие серьезные намерения, Садайдзин был очень обрадован.

— Вы столько раз высказывали свои намерения относительно Распорядительницы, и я бесконечно рад, чувствуя, что наконец-то сбывается желание, которое вы лелеяли годами. Я отказывал вам, полагая, что она чересчур стыдлива и робка, поэтому я не мог пойти навстречу вашему желанию. И то, что вы все еще не оставили мысли о ней, наполняет меня благодарностью и радостью, — Садайдзин был так счастлив, что заплакал.

Государь же подумал: «Странно, что Садайдзин не желает представить ее людям как мою невесту. Я мог видеть ее только при тусклом освещении, но она вовсе не показалась мне такой уж застенчивой. Хорошо, когда отец заботится о дочери, но если забота излишняя, то ей при появлении на людях может сделаться весьма неловко».

Государь находил поведение Садайдзина странным.

Когда Принцесса уезжала в сопровождении прежнего государя, Распорядительница осталась во дворце. Вакагими поначалу беспокоился, что теперь ему будет трудно встречаться с Принцессой, но Сэндзи и Тюнагон-но Кими, посвященные в их отношения, сочувствовали ему и тайно передавали Принцессе его письма. Прежний государь давно не видел дочь, поэтому все время был с ней, долгое время его терзало беспокойство и теперь он неотлучно находился в ее комнате. Принцессе все еще было плохо, но она уже начала выздоравливать. У нее не было желания оставаться наследницей престола, она мечтала стать монахиней и всю свою душу посвятить молитвам о будущей жизни. Она снова и снова просила отцовского разрешения, ему было горько и грустно. К тому же, поскольку других наследников не было, он не мог ей этого позволить.

Сайсё сделался как бы тенью Советника. Если только выдастся возможность, он непременно поговорит с ней! Ни о чем другом не думая, он искал удобного случая. Все считали, что прежде у них были особенно близкие отношения, но теперь все стало не так — по причине связи Сайсё с женой Советника. Вакагими не знал, что ему отвечать, если Сайсё заговорит о своей обиде, поэтому старательно избегал его. Сайсё же приуныл от своих терзаний, даже по отношению к Ённокими он не испытывал прежнего сострадания и жалости. Саэмон думала: «Советник больше не посещает Ённокими открыто, но на самом деле каждую ночь, как и раньше, он проводит с ней, в этом, конечно, причина того, что Сайсё теперь не показывается здесь». Даже раньше — когда они проводили время в беседах — Ённокими боялась, что муж огорчится, если узнает о ее связи с Сайсё — связи, к которой у нее не лежало сердце. Теперь и подавно — ему будет нестерпимо стыдно и горько, если он узнает, что она хоть что-то скрывает от него. А потому она и не думала хоть одной строчкой отвечать на письма Сайсё, но это не слишком его печалило, и Саэмон рассудила: «Он стал так странно спокоен, ну и сердце у него!»