Процесс помывки генеральского тела продолжался весьма долго и закончился глубокой ночью.

Утреннее пробуждение Николая Ивановича было трудным.

– Вероятно мигрень, – заподозрил неладное генерал, однако, вспомнив количество выпитого, решил, что головная боль имеет другое происхождение.

В дверь постучали.

– Кого чёрт несёт? – подумал владелец головной боли, но в слух произнёс, – не спеша, войдите.

На пороге комнаты предстал розовощёкий и подтянутый прапорщик. В руках он держал целлофановый пакет, откуда раздавался мелодичный перезвон, ласкающий и согревающий душу. Генералу вспомнилось: "Не жаль мне молодца не бита, не ранено, но жаль мне молодца похмельного".

Между тем прапорщик взял под козырёк и излишне громко, от чего Николай Иванович поморщился, отрапортовал, – разрешите доложить товарищ генерал, – в момент произнесения фразы его лицо напоминало Тульский самовар перед Пасхой.

– Докладывайте. – Вторично сморщившись и махнув рукой, обречённо согласился столичный сановник.

– Товарищ генерал! Товарищ полковник Оголтелый передал Вам для продолжения проверки ряд финансовых документов, в двух экземплярах, – и протянул не представляющий государственной тайны целлофановый пакет.

– А где майор и лейтенант?

– Отдыхают в соседнем номере.

– Ступай и скажи, что от непосильного пьянства генерал помер.

Прапорщик повернулся на каблуках и вышел.

После стука в соседний номер прошло ровно восемь секунд. Дверь в генеральские апартаменты распахнулись и туда влетели майор и лейтенант. Кто был кто, понять невозможно. Потому, как к трусам погоны ещё не придумали. Одинаково взъерошенные, отёчные с испуганными физиономиями они напоминали страусов в период весеннего гона.

Увидев генерала живым, оба изменились в лице, отчего стали выглядеть ещё глупее. В трусах повыше, стал незлобиво грозить генералу пальце.

– Нельзя Николай Иванович так шутить, смотрите, беду накличете.

– Ну, ты мне ещё накаркай. Что? Показалось звёзды с погон слетают? А ну становись! На месте шагом марш!

Милицейская команда в нижнем белье изобразила шеренгу, выпятила грудь и босыми ногами зашлёпали по паркету генеральской спальни.

Тебе что, отдельное приглашение нужно? – не переставая задавать ритм кулаком, обратился владелец большой звезды к прапорщику. Тот присоединился к марширующим.

– Парад! Слушай мою команду! Левое плечо вперёд! Шагом… марш!

Колонна строевым шагом двинулась по периметру комнаты.

– Носок тяни. Носок, – командовал руководитель парада, отбивая пальцами барабанную дробь. У лейтенанта, одетого не по форме при каждом шаге из трусов вываливалась непокорная мошонка в результате чего, он был вынужден руками вправлять её обратно. Затем генерал свернул в рупор газету, исполнил: "Мы красные кавалеристы и…". Вероятно устал, поскольку последовала очередная команда. – Стой! Раз. Два. Ноги на ширине плеч, руки на поясе. Начали повороты туловища. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. – Затем были приседания, ласточка, ходьба на корточках, силовые и акробатические элементы. Кто хоть раз испытывал похмелье, вероятно поймёт какие невероятные физические страдания может доставлять обыкновенная утренняя гимнастика.

– Упражнения закончили. Переходим к водным процедурам.

Генерал открыл собранный полковником пакет. Достал бутылку коньяка и скомандовал, – нали… вай!

Изрядно утомленные подчинённые с оживлением принялись выполнять команду старшего по званию. Пока майор извлекал пробку из "Медного всадника", лейтенант и прапорщик достали вторую бутылку коньяка, лимоны, сервелат, рыбную нарезку и брусничный сок. Дорогостоящая жидкость была разлита по мелким пятидесятиграммовым стаканчикам. Несмотря на решительный отказ прапорщика, ему было налито и приказано выпить.

– Ну вот, – начал речь генерал, – полагаю, следует выпить за удачную сегодняшнюю охоту на кабана.

– Все дружно поддержали.

После второй рюмки генерал порозовел, оживился и стал критиковать подрастающее поколение.

– Вот вы! Сколько коньяка выпьете? Ну, бутылку. Ну, две. А вот я, будучи капитаном, три бутылки за ночь выпивал, а утром полосу препятствий в шесть километров… Первый приходил.

А вот так умеете? – Бывший капитан налил золотистый напиток в мерного брата. Наклонился, взял ёмкость зубами.

И здесь случилось непредвиденное. То ли в коридоре упало ведро, или на улице автомобильный баллон лопнул. Неважно. Короче, возник громкий звук. Он, в рамках похмельного синдрома, поверг генерала в трепетное состояние, и… Очевидцы насторожились… Замерли… Генерал резко запрокинул голову… Стакан выскользнул (сволочь такая), и вслед за коньяком очутился в генеральском желудке…

Оторопевшая публика застыла в изумлении. Стаканоглотатель покраснел как геморроидальный узел, вскинул руки и словно в преддверии бурных оваций низко поклонился… Аплодисментов не последовало…