Случилось это в начале восьмидесятых, в позднюю эпоху хронического дефицита колбасных изделий. Эти годы были ознаменованы не только колоссальными победами на стройках социализма, но и слабой диагностической базой лечебных учреждений. Фиброгастродуоденоскопия, только входила в повседневную практику кремлёвской больницы. А что до периферии, так о таком методе диагностики заболеваний желудочно-кишечного тракта даже не догадывались. Это сейчас легко. Сунул, вынул вот тебе и диагноз. Отщипнул кусок, рак исключил. А тогда всё было по-другому. Бесконечные зондирования, анализы. Кому понравиться по три раза в неделю кишку глотать? Нет таких.

Апофеозом диагностической мысли являлось рентгенологическое исследование. Натощак больного устанавливали под экран и заставляли пить так называемую бариевую "кашу". Затем рентгенолог в громадных резиновых перчатках мял живот и размазывал кашу по всей поверхности больного желудка. Предполагалось, что рентгеноконтрастное вещество забьется в язвенную нишу и на экране телевизора возникнет картина предполагаемого заболевания. Однако не всё так просто. Не хотела эта каша попадать на язву. И потому встречались диагностические ошибки.

Работал в нашем лечебном учреждении замечательный рентгенолог Михаил Ефимович Фишман, человек во всех отношениях культурный и энергичный. Сейчас он в Израиле. Собачьим кормом торгует. Преуспел. Живёт в коттедже на берегу Красного моря. Приглашает. Никак в гости не соберусь. А в то время нищий, голозадый Миша Фишман достиг значительных успехов в своей специальности. И являлся без преувеличения, лучшим рентгенологом города.

Не менее нищим, и не менее голозадым в Мстиславске появился и я. Хирург молодой, но перспективный. Натура молодая кипучая, энергия била через край. Так и хотелось из лучших побуждений, какую либо дрянь совершить.

Вот и решили мы с Мишей улучшить качество диагностики язвенной болезни желудка. Думали одну бутылку пива, думали вторую бутылку пива, думали третью бутылку и так целую неделю. Думали, думали и наконец придумали. Проблема заключалась в том, что бы равномерно расположить рентгеноконтрастный слой по всей поверхности желудка. Следовательно, в полость органа, наряду с бариевой взвесью следовало ввести раздуваемый баллон. И здесь Мишу осенило, аж в пот бросило. Чего проще. Взять желудочный зонд и на конце его герметично закрепить…, чтобы вы думали? Не догадаетесь. Потому Миша сейчас на Красном море, а вы дуете паршивую водку на берегу реки Волги.

… Так вот, закрепить банальный презерватив.

А? Какова мысль?

Лежал в хирургическом отделении мужчина, лет пятидесяти. Так себе, не больной, а мешок с патологией. Атеросклероз, гипертония, ишемия сердца, камни в желчном пузыре. Короче, не было у него только лихорадки скалистых гор и болезни легионеров. А остальное всё имелось. А пребывал в стационаре с подозрением на язвенную болезнь желудка. Решили мы с коллегой рентгенологом метод на данном пациенте апробировать.

Приходилось решать чисто технические задачи. Как закрепить резиновый диагностический инструмент на конце зонда? Под каким предлогом затолкать в желудок? Чем раздувать баллон? Как ввести бариевый контраст?

Однако и эти проблемы были успешно решены в силу значительного интеллектуального потенциала Миши Фишмана.

Настал день исследования. Волновались. Бригада состояла из процедурной медсестры, рентгенлаборанта, я на подхвате и Миша за начальника. Администрацию в известность о гениальном изобретении не поставили. Решили триумф с главным врачом и заместителем по лечебной работе не делить. Себе лавры оставили.

Уложили больного на кушетку и не церемонясь затолкали зонд в желудок. Успех первого этапа окрылил. Далее завели второй зонд и рентгенлаборант принялась вводить бариевую взвесь. Нельзя сказать чтобы объект исследования от такого обхождения испытывал положительные эмоции, однако и в обморок не падал.

Настал решительный момент раздувания диагностического баллона. И вот здесь пациент стал жаловаться на боли животе, затем в сердце, одышку и прочие выдумки. Разве можно остановить диагностический процесс на пол пути к успеху. Отступиться не могли. Исследование продолжили. Поставили под экран. Долго мял живот Михаил Ефимович. Но всё без толку. И так, и сяк посмотрит. Не видно язвы. А больной всё печальнее и печальнее стонет. И тут уж я говорю, – завершай, можем процедуру летальным исходом закончить.

– Подожди ещё немного, – ответил светило рентгенолог, – и давления в баллоне добавь.

Вот на этом этапе с больным совсем плохо стало. Побледнел бедный, захрипел и на тот свет запросился.

– Всё говорю достаточно, – зажим с зонда снял, а воздух из презерватива не выходит. Перекрутился сволочь в желудке, от Мишкиных манипуляций.

Стали мы прикидывать какой срок за такое действо влепят. Неосторожное убийство. Мне три года, ну а Мишке лет семь светит. Больной совсем синий стал, воздух ртом хватает, на волю просится. Тогда Ефимыч как закричит, – тяни зонд! – А сам к телефону и в реанимацию звонить.