Я вспомнил, что уже несколько раз проделывал все это. На этот раз мои мысли не были столь рассеяны, и я быстро сумел отделить прошлое от настоящего.

Гоблин подхватил меня под правую руку, а Костоправ обнял за пояс слева, и меня поставили на ноги.

– Я помню, что делать, – сказал я.

Они не поняли.

– Ты точно вернулся? – спросил Гоблин. – Не собираешься снова слинять в прошлое?

Я кивнул, и это у меня получилось внятно. Может, попробовать язык глухонемых?

– Опять Деджагор? – спросил Костоправ.

Мысли мои достигли полной согласованности. Пожалуй, стали даже слишком согласованными. Я еще раз попытался говорить:

– Та же ночь. Снова. Чуть позже.

– Опускай, – сказал Костоправ. – Он уже почти в порядке. Мурген, на этот раз ты не уловил никаких намеков? Хоть какой-нибудь зацепки, чтоб мы смогли вытащить тебя из этого замкнутого круга? Ты нужен мне здесь. Постоянно.

– Ничего. – Я смолк, чтобы перевести дух. На этот раз я приходил в себя быстрее. – Даже не понял, когда меня прихватило. Просто внезапно, словно полтергейст или еще что, оказался там, безо всяких воспоминаний о будущем. А потом стал просто Мургеном, ни о чем не ведающим и без каких-либо неправильностей, как сейчас.

– Неправильностей?

От неожиданности я вздрогнул и обернулся. В комнате, словно из-под земли, возник Одноглазый. Занавесь, скрывавшая половину комнаты, еще колыхалась.

– Чего?

– Что за «неправильности» ты имел в виду?

Сосредоточившись, я понял, что не знаю, что имел в виду.

– Не знаю. – Я покачал головой. – Ускользнуло… Где я? То есть когда?

Ворчун обменялся с ведунами многозначительными взглядами и спросил:

– Ты помнишь Роковой Перелесок?

– Еще бы! – Меня снова пронзило холодом, и тут я понял, в чем соль: никаких воспоминаний о посещении этой комнаты раньше у меня нет, хотя должны быть.

Значит, я все еще во вчерашнем дне. Только не столь отдаленном – ведь от Деджагора меня отделяют годы… Тогда я попытался вспомнить будущее. И вспомнил слишком много. Воспоминания заставили застонать.

– Может, его еще поводить? – предложил Гоблин.

Я покачал головой:

– Нет, я в порядке. Давайте подумаем. Сколько времени прошло между этим приступом и предыдущим? И сколько – с тех пор, как мы вернулись из Перелеска?

– Вернулся ты три дня назад, – сообщил Костоправ. – Я велел тебе отвести пленных во дворец. Ты их повел – и потерял Тенеплета по пути, при обстоятельствах столь загадочных, что я приказал всем принадлежащим к Отряду соблюдать особую бдительность.

– Да стар он был, – сказал Одноглазый. – Просто помер с перепугу. Никаких загадок.

Головная боль не проходила. Я помнил те события, но – столь же смутно, как и все, происходившее незадолго до прежних припадков. – Я почти не помню, что там было.

– Краснорукий Обманник был доставлен в полном порядке. Тем же вечером мы собирались его допрашивать. Но ты, вернувшись к себе и едва переступив порог, рухнул. Твоя теща, дядя, жена и шурин – все четверо на этом согласились. Наверное, в первый и последний раз.

– Может быть. Старуха – вылитый Одноглазый. Противоречит ради самого противоречия.

– Э, Щенок…

– Заткнись, – оборвал Одноглазого Костоправ. – Словом, ты просто упал и окаменел. С женой твоей случилась истерика, а шурин прибежал ко мне. Мы забрали тебя сюда, чтобы не шибко волновать твое семейство.

Волновать?! Да эта бражка и слова-то такого не знает! Кроме того, я лично считал «своим семейством» только Сари.

– Открой-ка рот, Мурген. – С этими словами Гоблин повернул мою голову к свету и заглянул в глотку. – Повреждений нет.

Я знал, о чем они думали. О падучей. Я и сам так считал, и расспрашивал о ней всех, кого мог, но ни один эпилептик до меня не уносился в прошлое во время припадка. Да еще в такое, которое слегка отличается от того, что уже прожито мною.

– Говорю же: не болезнь это! – рявкнул Костоправ. – Когда ты наконец найдешь ответ, он целиком будет в твоей епархии, а ты почувствуешь себя дураком оттого, что не заметил этого раньше!

– Если есть что искать, найдем, – посулил Одноглазый.

Это заставило меня подумать, что там у него еще имеется в загашнике. Затем я понял, что уже должен бы знать, поскольку они вскоре скажут, однако не мог ясно вспомнить эту часть будущего. Она ускользала.

Иногда страшновато быть мной…

– Тот, безголовый, снова был там? – спросил Костоправ.

Сообразив, о чем он, я ответил:

– Да, командир. Только не безголовый, а безликий. Голова-то у него была…

– Он может представлять собою источник проблемы, – предположил Одноглазый. – Если вспомнишь какие черты или вообще хоть что-нибудь, тут же рассказывай. Или записывай…

– Я не желаю, чтобы такое произошло с кем-нибудь еще, – сказал Костоправ. – Как мне вести кампанию, если люди вот так отключаются на несколько дней?