Я продолжал разглядывать приведенного. Тот был гуннитом – и более крепко сложенным, чем кто-либо в этих краях.

– Есть в нем что-нибудь необычное? – спросил я.

Дядюшка Дой, похоже, был очень заинтересован этим человеком.

– На нем клеймо Кади.

Это заставило меня призадуматься. А, ну да. Книга из катакомб… Кади – местное или же альтернативное имя Кины. У нее их было несколько, хоть и немного.

– Ну, раз ты так говоришь, то – наверное… Но я не вижу. Покажи.

Глаза дядюшки Доя сузились. Он испустил долгий, раздраженный вздох:

– Даже сейчас ты не желаешь разоблачать себя, Солдат Тьмы?

– Даже сейчас я не понимаю, что ты мелешь! Утомили меня такие разговоры! – Хотя во мне начали зреть подозрения. – Вместо того, чтоб сопеть, да пыхтеть, да загадочно хрюкать, ты бы сказал что-нибудь мне понятное! Вроде как я – именно то, чем хочу казаться, и при всем желании не могу вызвать молнию с неба, чтоб расчесала тебя на пробор. Кто этот тип? Кто такой, по-твоему, я? Давай, дядюшка, выкладывай!

– Он – раб Кади.

С этими словами дядюшка Дой уставился на меня, словно подначивая: попробуй, мол, не пойми. Говорить подробнее не пожелал.

Для меня сказанное не значило ничего. Но я – человек не суеверный. Он что, вправду верит, что у его языка хватит сил разбудить от вечного сна эту дьяволицу?

– Хороша же, должно быть, эта Кина, – сказал я Одноглазому. – Даже у дядюшки вызвала дрожь в коленках… Ты! Имя у тебя есть?

– Я – Зиндху. Я – из штаба воительницы, которую вы называете Госпожой. Я был послан оценить положение в городе.

Он, не отводя взгляда, смотрел мне в глаза. И его глаза были холодней, чем у ящерицы.

– Госпожа? Та самая, что была заместителем командира Черного Отряда?

– Та самая Госпожа. Улыбка богини коснулась ее.

– Так, может, он – связной? – спросил я дядюшку Доя. – Посланный Госпожой к нам?

– Он может говорить так. Но он – соглядатай тугов. Да не изреки правды, коль можешь солгать.

– Дядюшка! Старичина ты мой! Мне, тебе, и старику надо бы спокойно сесть и малость побеседовать вот на таком точно языке! Как полагаешь?

Дядюшка Дой крякнул. Может, это и означало что-нибудь.

– Туг да не изречет правды, коль может солгать.

Зиндху откровенно развлекался.

– Гоблин! Найди ему место, пусть поспит. – Я сменил язык. – И глаз с него не спускай.

– У меня и без того работы – выше головы.

– Ну приставь кого-нибудь. Ладно? Очень уж мне не нравится этот тип. И не понравится вплоть до завтрашнего утра. Бедой от него пахнет.

– И не мелкой, – согласился Одноглазый.

– А может, его просто со стены спихнуть?

Вот до чего порой доходит прагматичность Гоблина.

– Я хочу узнать о нем побольше. По-моему, мы подобрались вплотную к разгадке тайны, висящей над нами с тех самых пор, как мы пришли сюда. Пусть ходит везде свободно. Разыграем дурачков, а сами будем следить за каждым его вздохом.

Я был уверен, что в этом могу рассчитывать на помощь Глашатая.

Мои ведьмаки заныли и заворчали. И трудно их за это ругать: в конце концов, и так немалую ношу тянут.

Я героически храпел в наших подземельях, удалившись в сонное царство в полной уверенности, что могу спать спокойно. Сил на озорство наверняка ни у кого не осталось…

Я забрался так далеко и в сторону от обычных мест, что лишь несколько человек знали, где меня искать. Передо мной стояла задача: добрать недоспанное. Если вдруг наступит конец света, пусть ребята празднуют это дело без меня.

Кто-то тряхнул меня за плечо.

Я отказывался верить в такое. Наверное, просто дурной сон.

– Мурген, вставай. Ты должен это видеть.

Ничего подобного.

– Мурген!

Я с трудом разлепил один глаз:

– Бадья, я тут пытаюсь малость поспать. Уйди.

– Не время. Тебе надо пойти и взглянуть.

– На что?

– Увидишь. Вставай.

Отвязаться от него было невозможно. Будет трясти и нудить, пока я не выйду из терпения, а затем обидится. Однако долгий подъем к солнцу – не такая уж заманчивая вещь…

– Ладно, ладно.

Я поднялся. Собрав все силы и скрепя сердце.

Вытаскивать меня вовсе не было нужды, однако побуждения ребят я понял. Обстановка изменилась. Радикальнейшим образом.

Я глядел на равнину с разинутым ртом. То есть какая там равнина – Деджагор окружала гладь озера, над коей кое-где торчали крохотными островками верхушки насыпей-курганов. На каждом таком островке ютилась горстка несчастных зверей.