Шрифт:
– Ты не рад?
– Спокоен.
– А…
Он объяснял ей свою моральную дилемму. Она поняла, но ее это не взволновало. Он – Панцирь, а Панцирь не обижает людей.
Хотел бы он сам в себя верить до такой степени. Искушение и доводы разума припирали его к стене.
– Ты сказала Янтарной Душе?
– Да. Ее это тоже не взволновало.
– Пойду соберусь, раз мы летим.
Это помогло.
– Ой! Я тоже! – вскрикнула Миднайт и упорхнула.
Панцирь не стал собираться. Ему нечего было собирать. Он снова задумался над старым вопросом, который недавно задал Блаженный. Слышал ли он когда-нибудь о звездном двигателе, овердрайве, гипердрайве, как его ни назови, который позволил бы обойтись без Паутины?
Слышал. Но никогда в таком контексте, который предположил бы возможность его создания. Это была игра ума фантазеров, которых раздражали ограничения Паутины.
Панцирь спросил, зачем ему это.
– Любопытство. У меня хобби – думать, откуда могла появиться человеческая раса. Ни в одном мире, занятым ею сегодня, она не развилась. Она не мигрировала в космос Канона по Паутине. Первый ее контакт с Паутиной произошел за тысячу лет до основания Канона, когда гвеи прибыли на М. Вибрантию в Восьмиграннике. И все восемь ее систем были заселены за несколько тысяч лет до того.
– Жалко гвеев, – сказал тогда Блаженный. За первое тысячелетие на Паутине человечество воевало со своими благодетелями восемнадцать раз. Девятнадцатой войны не понадобилось. На сцену Паутины вышли Стражи, и их триумф был полным и абсолютным.
Блаженный хмуро посмотрел на Найо.
– Пусть ворчат. Я не двинусь с места, пока все не будет сделано. Я ничего не хочу оставлять падальщикам Провика или Стражам. Кейбл!
– Да?
– Что там с данными? Эти не вернулись, но это не значит, что они ничего не раскопали. Как ты думаешь?
– Думаю, что нет. Не вижу дыры, которая могла бы привлечь их внимание.
– А что ты делаешь сейчас?
– Думаю, как доставить наших гостей на Горату Трегессера.
– Кто-нибудь что-нибудь заподозрит, если я вернусь с биороботом для развлечений?
– Нет.
– С этим ясно.
– Биороботы приходят и уходят. Квайские воины – нет.
– Это в твоей компетенции. Найо, где Тина?
– Суетится, стараясь все погрузить на лихтер.
– И все уже погрузила, кроме живого багажа, – донесся голос с запястья Найо. – Вы идете или нет?
Блаженный осмотрелся.
– При отъезде у меня всегда такое чувство, будто я что-то забыл.
Найо хмыкнул. Кейбл ничего не сказал, пока они не дошли до пусковой платформы. То, что он сказал там, Блаженному слышать не хотелось.
– В конце концов придется поставить в известность Провика. Другого пути нет.
– Это значит отдать все в его руки.
– У него будет кто-то на вояджере. Кто-то будет возле нас все время. Способа спрятать квая не будет.
Первой, кого увидел Блаженный на вояджере, была та женщина, которую Провик привел тогда в Пилон. Она улыбалась загадочной улыбкой.
71
Н. Элоартия-3. Высший Город Хиксалага Трегессер. Мит Воргемут фыркнул. Он видал Нижние Города, которые были получше.
Спецэффекты создавали двойную палубу Высшего Города. Это был какой-то дурацкий праздник, которого Воргемут не знал и знать не хотел, хотя хозяином роскошного приема для сливок Высшего Города был он.
Сливки. Чуть лучше подонков Гораты Трегессера, говорил он себе, не снимая с лица улыбку.
Он еще раз фыркнул, посмотрел на гостей. Местные его не замечали. Он вполне может слинять на минутку за понюшкой.
Так он и сделал.
Он набирал понюшку из кувшина с травкой – настоящая «Голубая», – когда заметил, что он не один. К нему шла фигура в черном.
– Какого черта тебе здесь нужно?
Фигура не ответила. Он попятился к двери.
– Давай, Мит, нюхай.
– Валерена? Что ты тут делаешь?
– Нюхай, Мит.
Мит глянул вниз на полуметровый ствол. Пуля из сжатого натрия сварила бы его мозг без всякой надежды на восстановление.
Он втянул понюшку. Тут же его охватила эйфория.
– В другую ноздрю.
Испуганным, но уже набирающим силу голосом он возразил:
– Я от этого отрублюсь.
– Делай, как я сказала, Мит.
Он сделал. А как иначе? Выбора ведь не было? Через две минуты он не мог стоять без помощи. Женщина в черном такую помощь ему оказала. Она вывела его на балкон и прислонила к перилам, за которые он мог держаться. Кувшин с травкой женщина бросила на пол. По балкону рассыпалось целое состояние. Воргемут не заметил.