Девчонка залилась звонким журчащим смехом.

— Совсем шуток не понимаешь? Нужен ты мне. Как и любой другой. Я согласна только на двух сразу.

— Погоди, так у вас и женщинам можно иметь нескольких мужей? — опешил я, еще не совсем оправившись от известия о многоженстве (это ж какой ужас: тебя пилит не одна женщина, а несколько. Да еще и требуют чего-нибудь постоянно. А наоборот так и вообще представить страшно: твою жену помимо тебя ублажают еще несколько мужиков. Очередность по дням или… Тьфу, ну что за непотребство!)

— В том-то и дело, что нет. А я считаю это несправедливым! Раз мужчине позволено иметь нескольких жен, женщина, если она чувствует в себе силы, может иметь нескольких мужей. Кстати, им тогда рога не грозят.

Я только головой покачал. Везет мне на бойких. И я, пожалуй, начинаю батю понимать: не удивительно, что ноги сделал, если его на такой независимой красотке женить хотели. Нескольких мужей ей подавай, ишь ты…

— Эрика, прекрати мальчишку запугивать, — в дом вошел Клевер. — Многоженство целесообразно, поскольку мужчина-творящий получает возможность зачать больше детей. Хоть некоторые из них да унаследуют дар, возможно даже преумноженный. Женщина, имея нескольких мужей, не сможет рожать чаще.

— Де-ед, я шутила! Этот Тимьян такой смешной, всему верит, всего пугается, — мерзавочка гаденько захихикала.

Попала б ты со мной в человечьи земли, я б тебе живо показал, кто из нас смешной, доверчивый и пугливый.

— Клевер, я селение посмотреть хотел, — двинулся к двери, подальше обходя новообретенную сестрицу.

— Иди-иди, — кивнул дед. — Эрика, будь доброй девочкой, позаботься о родиче. Покажи ему все, расскажи, объясни.

— Да я лучше как-нибудь сам… К тому же Ко… Хрен обещал меня навестить…

— Хрен? Кто это? Такой здоровый ворчун-воображала из Алой ветви? — прощебетала Эрика. — Он вернулся из скитаний?

— Угу, — я кивнул, про себя отдав должное краткому, но емкому описанию.

— Навестить-то он тебя навестит, раз обещал, — заверил Клевер, — но водить повсюду за ручку не будет. Отправляйтесь вдвоем, и чтоб до обеда я вас не видел. Эри, никаких штучек с даром, мальчишка не умеет им пользоваться и может серьезно навредить себе и другим.

— Больно надо! Да и меня ты мало чему научил, дедуля.

— Найдешь мужа, он научит, — проворчал творящий, чуть ли не пинками выпроваживая нас за дверь.

С того дня шустрая сестренка повсюду сопровождала меня, щебеча почти без умолку. Не скажу, что был недоволен: Эрика не скрытничала (или искусно делала вид), отличалась легким нравом и приятной внешностью.

Для начала перезнакомила меня с кучей подруг, молоденьких айриц с разноцветными бровями. Я было начал опасаться за свою неприкосновенность, потому как взоры девчонки бросали очень даже заинтересованные, но быстро понял, что интерес тут совершенно умозрительный. Им был любопытен полукровка, редкая травка в Зеленях. Я, к тому же, до не столь давнего времени считал себя человеком и, соответственно, заметно отличался от прочих потомков человеческих матерей взглядами на жизнь и поведением.

Ну, положим, вести-то я вел себя прилично (во всяком случае, очень старался), а вот со взглядами на жизнь выходили промашки. Жителям Зеленей, к примеру, совершенно непонятны были сказки о хитроумных жуликах, которыми я пару раз пробовал развлечь родичей и подруг Эрики. Айров они не забавляли, а служили очередным подтверждением порочности человечьего племени, чем-то вроде нравоучительной проповеди. У людей есть подобные занудные рассказики с глубоким смыслом, которыми терзают уши слушателей напыщенные старцы. А я их всегда терпеть не мог. Рассказики, в смысле. Хотя и высокодуховных старцев, пожалуй, тоже.

Айры действительно отличались невероятной по человеческим меркам правильностью, чем так кичился Корешок. Денег они не знали (и что там друг болтал о заработках в людских землях? Зачем ему золото, если тут, в Зеленях, его пускают лишь на безделушки?), каждый занимался тем, к чему больше душа лежала, а плоды трудов обменивал на то, чего в хозяйстве не хватало.

В Озёрищах, к примеру, часть семей обрабатывала землю: кто злаки в полях выращивал, кто — огороды возделывал, кто — сады. Другие занимались разведением скотины, третьи — рыболовством, благо озер кругом хватало. Охотников среди озёрищенцев не было, зато частенько захаживали пришлые, меняли дичь на лишнюю рыбу. Творящие оказывали помощь всем нуждающимся, в любом деле: сорняки в поле-огороде извести, рыбу в сеть загнать, дом построить, айра занемогшего вылечить или больную животину. Как ни странно, никто этим не злоупотреблял, более того, лишенные дара с удовольствием работали своими руками и очень гордились, когда результаты трудов оказывались не хуже, а иной раз и лучше, чем у владевших волшебством. В обязанности творящих входило обучение детворы грамоте, ведение летописей и, как поведал Клевер, поддержание в порядке пограничного леса, именуемого Изгородью.

Граница тянулась на многие лиги, не только по травяным холмам, но и по горам да выжженным солнцем пустыням. В Зеленях брали начало две крупные реки, в нижнем течении протекавшие через человечьи земли, и людские поселения медленно, но неуклонно подбирались к истокам. Творящие уже сейчас поставили в руслах хитрый заслон из плотоядных водорослей, но все эти шустрые растения требовали постоянного присмотра и подпитки волшебством, так что работенки у Клевера и сотоварищей хватало.