Шрифт:
— Дай мне руку.
Испуганно вглядываясь в Ланарка, она прижала его ладонь к низу своего живота. Он открыл было рот, чтобы сказать: «Я ничего не чувствую», но тут ощутил сквозь плотную стенку странные слабые биения.
— Там кто-то есть.
Рима истерически вскрикнула:
— У меня будет ребенок!
Ланарк широко открыл глаза, она ответила обвиняющим взглядом. Он старался остаться серьезным, но не смог. По его лицу расползлась широкая счастливая улыбка.
— Ты рад! — оскалившись, взвизгнула она. — Рад!
— Прости, ничего не могу с собой поделать. Низким напряженным голосом она проговорила:
— Как ты, наверное, меня ненавидишь…
— Я тебя люблю!
— …Ухмыляешься, узнав, что мне предстоят жуткие муки, что у меня разверзнется живот и я, быть может, умру…
— Ты не умрешь!
— …на краю треклятой автострады, без единого треклятого доктора на треклятом горизонте.
— Мы успеем добраться в Унтанк!
— Откуда ты знаешь?
— А если не успеем, я о тебе позабочусь. Роды — процесс естественный. Обычно.
Рима опустилась на колени в траву, спрятала лицо в ладони и истерически зарыдала, на Ланарка же напал безудержный смех, поскольку он почувствовал себя свободным от ноши, которую, сам о том не подозревая, нес на себе всю жизнь. Потом, устыдившись, он тоже встал на колени и обнял Риму. Она не сопротивлялась. Они простояли так долгое время.
Глава 34
Перекрестки
Когда Ланарк снова посмотрел на небо, по нему плыл полумесяц.
— Рима, нам нельзя застревать на месте.
Рима встала, и они с Ланарком пошли, взявшись за руки. Она жалобно проговорила:
— Нехорошо было с твоей стороны радоваться.
— Не тревожься, Рима. Слушай, когда Нэн была беременна, ей не на кого было надеяться, но она хотела ребенка и благополучно родила.
— Хватит сравнивать меня с другими женщинами. Нэн дурочка. Кроме того, она любила Сладдена. А это совсем другое дело.
Ланарк встал как вкопанный.
— Ты меня не любишь?
Рима нетерпеливо отозвалась:
— Ты мне нравишься, Ланарк, и конечно, я тебе доверяю, но надеяться на тебя трудно, так ведь?
Прижав к груди стиснутый кулак, Ланарк уставился в пространство. Он потерял силы и чувствовал себя совершенно опустошенным.
Внезапно лицо Римы оживилось. Она указала:
— Гляди!
Впереди, в полусотне ярдов, стояла у обочины автоцистерна, рядом с нею — мужчина, который, судя по всему, мочился на землю между колес. Рима предложила:
— Попроси, пусть он нас подвезет.
Ланарк не находил в себе силы двинуться с места.
— Я не люблю одалживаться у посторонних.
— Вот как? Тогда я попрошу.
С криком «Извините, можно вас на минуточку?» она кинулась к автоцистерне.
Водитель, застегивая ширинку, обернулся к ним. На нем была кожаная куртка и джинсы. Это оказался рыжеволосый, коротко стриженный молодой человек; он смерил Риму с Ланарком пустым взглядом. Рима сказала:
— Простите, не могли бы вы меня подвезти? Я ужасно устала.
Ланарк вставил:
— Мы хотим добраться до Унтанка.
— Я еду в Имбер.
Водитель смотрел на Риму. Капюшон свалился ей на спину, бледно-золотистые волосы падали на плечи, наполовину скрывая широкую улыбку. Пальто распахнулось, круглый живот натягивал короткое платье, обнажая ноги намного выше колен. Водитель добавил:
— Правда, Имбер от Унтанка в двух шагах…
Рима спросила:
— Можно сесть?
— Конечно, если хотите.
Он подошел к кабине, открыл дверцу, забрался внутрь и протянул Риме руку. «Я помогу», — пробормотал Ланарк, но Рима взялась за руку водителя, ступила на втулку колеса и скрылась прежде, чем Ланарк успел ее коснуться. Вскарабкавшись вслед за нею, Ланарк закрыл за собой дверцу. Кабина, жаркая, скудно освещенная и пропахшая бензином, была поделена на две части двигателем, толщины не меньшей, чем круп лошади. Трясущийся механизм был накрыт клетчатым пледом, в дальнем конце сидел водитель. Ланарк предложил Риме:
— Давай я сяду посередине.
Но она взгромоздилась на плед.
— Нет, это мое место.
— Как бы от вибрации… чего не вышло.
Рима усмехнулась:
— Ничего не случится. Это хорошая вибрация.
Водитель вставил:
— Я всегда сажаю цыпочек на двигатель. Это их разогревает.
Он сунул в рот две сигареты, закурил и протянул одну Риме. Ланарк мрачно застыл на другом сиденье. Водитель спросил:
— Ну как, нормально?
Рима кивнула:
— Да, вы очень добры.