Откуда, спрашивается, начинать? Вокруг громоздились сплошные книжные завалы, наполовину выдвинутые ящики, мусор и вообще непонятно что — одним словом, никакого порядка.

— Не могли бы вы дать мне хоть какую-то подсказку?

— Дал бы, если бы помнил. — Голос Мирнина звучал сухо и одновременно печально.

Уголком глаза она взглянула на него: он снова закрыл книгу и с озадаченным видом уставился куда-то в пространство.

— Клер?

— Да?

Она выдвинула первый ящик рядом с дверью: там валялись пыльные бутылки без этикеток да паук поспешно удирал в темные глубины. Поморщившись, Клер задвинула ящик.

— Можешь объяснить мне, почему я в клетке? — спросил Мирнин странно спокойным тоном, но определенно с каким-то подтекстом.

Клер продолжала просматривать ящики, не глядя на своего безумного учителя.

— Терпеть не могу клетки. В них со мной происходило много плохого.

— Амелия считает, что какое-то время вы должны провести в ней. Припоминаете?

— Нет. — Сейчас в его голосе звучало сожаление. — Мне хотелось бы выбраться отсюда. Может, отопрешь дверцу? Пожалуйста.

— Нет. У меня нет…

«Ключей», хотела она сказать — вот только кольцо с ключами лежало прямо перед ней, наполовину скрытое за накренившейся стопкой разрозненных желтоватых страниц. На нем было три ключа. Один, большой и железный, по виду явно подходил к замку в форме сердца, тому, что на двери за этажеркой. Второй выглядел поновее, но таким же большим и тяжелым; наверное, от клетки Мирнина. Третий ключ — маленький, изящный, серебристого цвета — походил на те, какими запирают дневники и чемоданы.

Клер попыталась бесшумно подвинуть находку к себе, но Мирнин, конечно, услышал. Встав из своего угла, он подошел к передней части клетки и вцепился в прутья.

— Замечательно! Клер, пожалуйста, открой дверь. Сидя в клетке, я не сумею показать тебе, что нужно делать.

Господи, она не могла смотреть на него, просто не могла!

— Я не должна. — Она выбрала большой железный ключ, на ощупь холодный, грубый и очень старый. — Вы ведь хотели, чтобы я открыла вон ту дверь, верно?

— Клер, посмотри на меня. — Его голос звучал так печально! Он сжал прутья решетки, и его кольцо звякнуло. — Клер, пожалуйста.

Отвернувшись от него, она вставила ключ в замок в форме сердца.

— Клер, не открывай эту дверь!

— Вы же велели мне!

— Не делай этого! — Мирнин принялся трясти прутья клетки. — Это моя дверь! Мое спасение! Иди сюда и освободи меня! Немедленно!

Она посмотрела на часы: до заката оставался еще по крайней мере час или чуть больше. Майкл пока не в состоянии покинуть машину.

— Не могу. Мне очень жаль.

Звук, который издал Мирнин, заставил ее порадоваться тому, что она на другом конце комнаты. Она никогда не слышала львиного рыка, но, наверное, голос ярости дикого животного звучит примерно так. Ее уверенность поколебалась. Закрыв глаза, она постаралась не вслушиваться. Теперь Мирнин говорил на языке, которого она не знала; это походило на нескончаемый злобный поток непонятных слов.

Он убьет ее, если выберется на свободу. Слава богу, клетка достаточно прочна…

Вампир издал низкое, горловое рычание, а потом что-то треснуло с высоким, вибрирующим звуком.

Все-таки прочности этой клетке не хватило… Мирнин отгибал прутья от замка.

Резко повернувшись, Клер увидела, что он нашел слабое место клетки и рвет железо, словно влажную бумагу. Как такое возможно? Неужели он настолько силен? Не пострадал ли он сам при этом?

Точно, пострадал! Вон, руки в крови.

И если уж он сумел справиться с клеткой, что он способен сделать с ней самой?

Нужно убираться отсюда.

Она обошла лабораторный стол, протиснулась между двумя высокими стопками книг, но упала, споткнувшись о перевернутый трехногий стул, и больно ударилась о пол — точнее, о груду всякого хлама: куски старой кожи, обломки кирпичей, два засохших растения, которые, видимо, остались от какого-то ботанического опыта. Господи, до чего же больно! Хватая ртом воздух, она перекатилась на бок и встала.

В это время раздался долгий, протяжный скрип металла, и Клер сделала роковую ошибку — на мгновение остановилась и оглянулась.