Кроме нас в дежурке никого не было. Вдруг появляется Виктор Карлович Курочкин. На обед, стало быть. Стало быть, пришел похрумкать своего овсяного печенья. Ну пришел и пришел, подумаешь, какое дело.

– Ух ты! – воскликнул Виктор Карлович. – Мороженое кушаете?

Я сообразил, что Витя, находившийся весь день на отдаленном посту, пока еще ничего не знает о щедром отвале старших сотрудников.

– Да вот, – говорю, – поставил смене два ящика мороженого. Надоело, Виктор Карлович водку жрать. Пора и о здоровье подумать, согласитесь.

Павлик, оперативно скумекав что к чему, с готовностью подтвердил мои слова.

Витя был заинтригован:

– А что у тебя случилось? День рождения?

Да, думаю, это хороший вопрос. Что же у меня такого могло случиться, чтобы я учинил эдакую итерацию? И ухватился за первое пришедшее в голову:

– Так это… Сын у меня родился, дражайший Виктор Карлович! Я теперь молодой отец, по этому поводу и угощенье. Присоединяйтесь, милости прошу. Ваша банка в холодильнике. Там… Зеленое такое, со вкусом фейхоа.

– Да ну?! – возопил Витя.

– Баранки гну! – просто сказал я в ответ. – Сын. Пятьдесят шесть сантиметров в длину, четыре-сто – вес. Такие дела.

Реакция Виктора Карловича на это известие меня даже немного растрогала. Он с таким жаром бросился меня поздравлять, что я даже как-то и впрямь пришел в праздничное расположение духа. Пообещав непременно съесть мороженое позже, Курочкин ушел обратно на свой отдаленный пост. Мы посмеялись, только и всего. Гром грянул под вечер.

В ожидании конца рабочего дня я нарезал круги по «пятнадцатому» посту, когда вдруг раздался свист SLO. SLO – это такое селекторное устройство финского производства. Во всех служебных и административных помещениях Третьяковки, а также в ключевых точках экспозиции стоят эти приборчики. Можно звонить с одного SLO на другое и обратно, надо только знать номер абонента. Именно таким образом сотрудники вызывают «подмену», а смотрители сигнализируют всякую дичь: « Аллё! Это «Курант»? У нас в двадьцатьчетвёртнем зале ходить странный мужчина! Пришлите кого-нибудь последить за ним!».

Запомнить все селекторные номера было довольно сложно, да и нормальному человеку это просто ни к чему. Одним из редких смертных, который знал их все или почти все был Олег Баранкин. Олег вообще любил козырнуть своей бесполезной осведомленностью в номерах третьяковских дверей, помещений, SLO и так далее.

Именно его искаженный динамиком голос я и услышал под вечер на «пятнадцатом посту». Олег просил меня срочно зайти в дежурку. На мое резонное замечание: «Но позволь, Олег, а как же «пятнадцатый» пост?» он никак не отреагировал. Предчувствуя недоброе, я поплелся выяснять, в чем дело.

В дежурке, где собралась почти вся начальствующая хебра, я был немедленно подвергнут пристрастному допросу. Какой такой сын и почему руководству смены про то еще ничего не известно – вот о чем меня спросили. Я облегченно рассмеялся и рассказал о случае с Витей. А в ответ услышал другую историю.

Час назад приходит с отдаленного поста сотрудник Курочкин, и требует свое законное корыто мороженого. Получив его, сотрудник Курочкин садится за стол и незамедлительно начинает потреблять замороженные химикаты вовнутрь посредством большой ложки. И при этом без конца приговаривает: «Ну Фил! Ну молодец!», что естественно сильно интригует присутствующих, в особенности Ивана Ивановича, как человека, имеющего к этим именинам самое непосредственное отношение.

– А… А что Фил? – спрашивает Ваня, испытывая неясную тревогу.

Виктор Карлович восклицает что-то вроде: «Эх ты, Ваня-простота! Не знаешь, что ли, у Фила сын родился! Он всей смене мороженого купил!».

От этих слов у Вани прямо икота началась. Он, Ваня, с риском для жизни воровавший это самое мороженое, вдруг узнает, что все лавры приписал себе кто-то другой! А Курочкин знай себе меня нахваливает: какой же, мол, Фил щедрый молодчина и все такое.

Тут сам не свой от возмущения, буквально задыхаясь, Ваня ка-а-а-к завопит:

– Сын у него родился?! Х-х-х-у-уй у него родился!!!

Когда все обстоятельства «дела о мороженом» прояснились окончательно, настал черед Виктора Карловича выражать бурные эмоции. Как мне рассказывали, он бегал по дежурке с корытцем в руке и гневно вопрошал присутствующих:

– Что я ему мальчишка, что ли! Как он посмел, подонок! Сколько же можно издеваться!

Сотрудник Курочкин пребывал в крайнем волнении по крайней мере полчаса, в течение которого не раз порывался срочно проследовать на пост № 15 с целью высказать без обиняков накопившиеся у него ко мне претензии

Я же вдруг задумался. Как-то все это вдруг показалось слишком перченым, как-то даже чересчур резким на поворотах. Негоже так шутить над человеком по сути своей безобидным, мало того, годящимся тебе в отцы – вот что я подумал, ощутив неожиданный прилив совестливости. В общем, решил я как-нибудь, но загладить вину свою перед Витей. И вот что из этого вышло. Недаром так часто поминает народный фольклор благие намерения и дороги ими выстланные.

Все началось с Гены. Вернее с моего неожиданного отпуска прямо под Новый год. Подошел ко мне как-то Андрюха Кузнецов и предложил сходить за него в отпуск. То есть я гуляю, а он получает и мою зарплату и свои отпускные. Я тут же согласился.