Наклонившись, я поднял эту штуку. Оказалось, это фрагмент таблицы, который я, видимо, вынес из круглой комнаты. На фрагменте было изображено какое-то поперечное сечение, раскрашенное выцветшими чернилами разных цветов. Я мало что смог понять – надо было посмотреть какую-нибудь литературу по этой теме.

– Убил двух зайцев, – пробормотал я и улыбнулся сам себе.

– А? – переспросил Чарли.

– Ничего. Пошли.

Мы рысью добежали до гавани и поймали кэб. Возница, пожилой мужчина с бровями, похожими на белых морских ежей, повез нас на север с весьма похвальной скоростью.

Пока нас болтало в грязном экипаже из стороны в сторону, Чарли продолжил свой рассказ.

– Ну, я смотрел и слушал, как мне и сказал мистер Дурэ. Я очень долго не мог разузнать ничего интересного…

– На тебя не похоже.

– А потом однажды ночью я подслушал разговор. Он касался каких-то старых гусаков там, в Англии, и еще одного – тут. Ну, я навострил уши, потому что тот, который тут, был важной шишкой – сэр Иммануил. Мой чертов хозяин. Ничего себе, подумал я, о чем это они?

– И ты выяснил?

– Не совсем. Но я услышал, как они разговаривали о том, что нужно привезти сюда еще и женщину. Кого-то по фамилии Ноуч.

Я довольно хмыкнул:

– Р. в К.В. Продолжай.

– Ну, я рассказал все это мистеру Дурэ, но он так и не вернулся.

Я выглянул из окна и нахмурился:

– И не вернется. Они его убили, Чарли. Вышибли ему мозги одной из своих древностей. Что-нибудь еще? Как-то твоей ценной информации маловато.

Чарли пожал плечами:

– Слушайте, я рискнул всем, чтобы с вами связаться. Я старался услышать что-то еще, но мне не позволили. Ухажер Венеры…

– Ты его видел?

– Только со спины.

– Он крупный? Спина широкая?

Чарли покачал головой:

– Нет. Совсем нет. Он тощий скорее. На нем была шляпа и плащ, но мне показалось, он довольно тощий.

– Понятно. Так что ты говорил?

– Не знаю, стоит ли вам об этом рассказывать. Учитывая, как вас мало впечатляет моя «ценная информация».

Я вздохнул:

– Прошу тебя,продолжай.

Чарли слегка улыбнулся:

– Я знаю только, что любовник Венеры каким-то образом связан с «Домом сгоревшего дерева» – это самый большой притон в Неаполе.

– Притон?

– Опий, мистер Бокс.

Я как раз раздумывал над этим фактом, когда кэб остановился.

– Ага! Приехали!

Мы были рядом с рассыпающимся особняком. Я выпрыгнул из кэба и чуть не оторвал колокольчик от ворот, пытаясь вызвонить дворецкого.

Старый слуга, ковыляя, вышел из дома и открыл ворота. Он взглянул на Чарли:

– Где вас черти носили, молодой человек?

– Это сейчас не важно, – перебил я его. – Что случилось? Мы приехали как можно…

Слуга печально покачал головой:

– Он исчез, сэр. Просто исчез.

– В его поведении было что-нибудь необычное?

Предел провел нас к дверям, бросая испепеляющие взгляды на Чарли.

– Нет. Ничего такого, сэр. Я, как обычно, без пятнадцати девять принес ему почту. В десять вернулся, чтобы принести утренний кофе, но обнаружил, что библиотека заперта. Когда на мой стук никто не отозвался, я выломал дверь.

Мы остановились у двери библиотеки и увидели, что замок разнесен в клочья. Предел открыл дверь.

– Библиотека была пуста.

Я посмотрел на инвалидное кресло – на выцветшей оранжевой подушке остался отпечаток задницы хозяина, – а потом на стол. Я не заметил ничего необычного, хотя в комнате было как-то слишком душно, даже несмотря на погоду и пристрастие Софисма к адским температурам. Что еще интереснее, окна были открыты…

– Вопрос в том, как инвалид умудрился сбежать через французские окна?

– Ума не приложу, сэр. А еще очень странно, что окна открыты, учитывая, насколько сэр Иммануил боялся холода.

Я рассеянно кивнул.

– Почта, которую вы принесли. Что там было?

Предел показал на стол:

– Вот она, сэр.

Я посмотрел. На сукне лежало несколько писем. Я потянулся было к ним, но затем, подумав, достал носовой платок и разложил письма веером.

– Всего девять, – сказал я. Но открыты четыре. Наклонившись, я осмотрел открытые письма. – Кажется, приглашение. Ну-ка, а это что еще такое?