Опасный для Человечества мозг был уничтожен. Человечество спасено, атавистический мир, неряшливо оставленный нами в параллельном пространстве, исчез. От него остались только четыре солдата, которые застыли на месте, будто я приласкал каждого хорошим милицейским парализатором. Я с радостью подсчитывал выигранные у судьбы секунды. Все равно не хватало. Я — один. Без оружия. И у врагов больше нет причины медлить.

Через завесу переправилось еще четыре бойца. Титов ошибся! Враждебный мир не исчез! От ужаса у меня остановилось сердце. Когда оно забилось вновь, мне почудилось, что сейчас у меня треснут ребра, так сильны были его удары.

— Свет? — испуганно-радостный голос Туманы прозвучал в моих ушах как живой.

Прошла очень долгая доля секунды, пока до меня дошло, что я всего лишь принял вызов по обычному мыслетелефону. Глупая девчонка! Она же мертва! Совсем мертва. Я ясно помню, что ее убили.

Оправившиеся от потрясения враги начали сжимать кольцо.

— Свет, ты где?

Мистика. Почему она появилась именно сейчас? Не могла подождать пару минут, пока меня убьют, и тогда уже на законных основаниях поприветствовать меня в загробном мире?

— Свет, у меня не срабатывает определитель координат. Ты где? Тебя спасли из плена?

Понятно. Тэн надул наивного простачка Светозара. Никакую Туману они, конечно же, не искали, не ловили и не пытали. Эти твари просто просканировали мозг Ломакина, отыскали в нем самый дорогой для него образ и сгенереривали картинку жестокой казни, а для того чтобы он поверил в фальшивку, они по-настоящему, расправились с Татьяной Грозной.

— С тобой все в порядке? — буднично и спокойно спросил я, прекрасно зная, что по сравнению со мной с ней все абсолютно нормально. — Как малыш?

Окружившие меня враги на время перестали существовать, они словно вернулись в иное пространство. Сейчас для меня не было ничего важнее Туманы, последнего живого человека, с которым мне суждено было говорить.

— Растет, Свет. Растет. Это будет мальчик. А ты где? Вначале меня уверяли, что ты погиб при защите Ленинграда. Потом сказали, есть шанс на твое спасение, что ты будто бы в плену, — Тумана захлебывалась от счастья.

— Я в плену, крошка, — мне совсем не хотелось ей врать. — В плену. Эти олухи не сообразили, что иногда связь срабатывает и отсюда. Сейчас я отключусь, но ты не волнуйся. Все будет хорошо.

Я не сводил глаз с черных дыр лучеметных стволов. Они смотрели мне прямо в лицо и казались такими огромными, будто засасывали в себя весь мой мир. Если бы я упал или встал на колени, то у меня было бы еще несколько лишних секунд, чтобы закончить разговор, чтобы дать десантникам самый последний шанс открыть огонь и успеть спасти меня. Мне безумно хотелось прожить эти секунды, но я физически не мог унизиться перед теми, кого ненавидел и с кем воевал всю жизнь. Я стоял в полный рост и не пытался бежать.

— Ты не волнуйся, крошка. Главное, не волнуйся. Береги малыша.

— Свет, ты вернешься?

— Я постараюсь, Тумана. Я очень постараюсь.

Первый же выстрел разворотил мне грудь. Я немедленно отключил связь, чтобы девушка не услышала предсмертного бормотания умирающего мозга. Все перевернулось. Перед тем как тьма поглотила мое сознание, я увидел три Бэ-Эм-Дэшки, рушащиеся с рыжего марсианского неба. Весьма рискованный маневр, но пилоты боевых машин очень спешили. Спешили мне на помощь, и я подумал, что ранение в грудь не повод, чтобы умирать. Особенно если живешь в мире, где можно вообще не умирать.

Древние утверждали, что когда жизнь человека заканчивается, душа его отправляется путешествовать по миру. Она может поселиться в дереве или камне, выбрать себе обличье животного или рыбы, а может обосноваться в тельце новорожденного ребенка. Ученые доказали, что приблизительно так оно и происходит на самом деле. Личностная матрица действительно способна бесконечно долго бродить в пределах магнитосферы, а потом воплощаться вновь. Вот только посмертная амнезия делает сие приятное событие совершенно бессмысленным. После смерти вся накопленная информация теряется, так как ее материальным носителем является такая неустойчивая структура, как головной мозг.

Основные черты характера и обрывки воспоминаний иногда сохраняются при новом рождении, но не более того. Поэтому, чтобы продлить жизнь, медики производят сложнейшие операции по пересадке и омоложению нервных клеток, протезированию погибших нейронов и даже добавляют дополнительные объемы памяти, дабы человек не забыл ни одной подробности своего долгого и поучительного существования. Моя жизнь была короткой, поэтому, даже если мое тело и было распущено, хирургам не пришлось слишком долго возиться со стандартными настройками моего серого вещества.