— Здравствуйте, товарищи, я новый президент России!

Тут же из-за толпы послышался громкий возглас:

— А нам насрать!

— Так, похоже, что кто-то у вас тут так и не протрезвел за всё это время. — С укоризной сказал я и коротко хохотнул.

Всё тот же голос крикнул уже громче:

— Что ж ты, сука, водяры нам не прислал? Решил, падла, отделаться от нас латаным шмотьём, сапогами разноцветными, канхветами с газировкой и всякой ненужной хернёй? Не выйдет!

От этого замечания у меня тут же заходили желваки на скулах и кровь в жилах, чуть ли не вскипела. Вот же сволочь! Знал бы ты, мерзавец, сколько трудов сталкеры положили на то, чтобы разобрать все эти вещи, отчистить их от грязи, выстирать, а потом ещё и починить-подлатать, если что-то порвалось. Я уже увидел говорившего. Это была небритая, здоровенная орясина метра под два ростом, между прочим, одетая в канадский пуховик. Тиманцы между тем не то что бы прислушивались к его словам и, вообще, принимали сторону этого придурка, но и не одёргивали его, посматривая на меня с ухмылками. Мне тут же стало не до смеха и я, подняв руку, громко сказал:

— Не хотите здороваться? Ладно, обойдёмся без этого. Тогда слушайте мой приказ. Срочно собрать все вещи, все продукты до последней крошки и приготовиться к эвакуации. Она начнётся уже через восемь часов. Вас всех перевезут вертолётами в Ухту, где вы будете зимовать, а теперь быстро все разошлись и принялись исполнять мой приказ. Не заставляйте меня применять силу.

От такого моего приказа народ ахнул и попятился назад, зато верзила немедленно двинулся вперёд, расталкивая людей. Он был настроен весьма воинственно, да, и тиманцы тут же набычились. Мужик выбрался из толпы и заревел, как медведь:

— Чего? Хрена мы забыли в твоей грёбанной Ухте, которую волной грязью занесло? При-и-зидент вшивый! Явился тут со своими стрючками, автоматами обвешанными и командует. Нам и в Тимане, без вас, баранов городских, хорошо. Мы не пропадём и нам ваши вонючие подачки без надобности. Понял, мозгляк? А если не понял, то мы сейчас быстро во все стороны порскнем и покажем, кто в наших лесах хозяин, мы или твои петухи. Вали отседова, пока мы вертолёты в сито не превратили.

Скиба за моей спиной глухо проворчал:

— Батя, я эту гниду сейчас пополам разорву.

— Я сам, Павло. — Сказал я, быстро расстегнул, сбросил с себя разгрузку, затем снял гимнастёрку и, оставшись в одном тельнике, поправив берет, пристально посмотрев на небритого верзилу, ему было лет тридцать пять, с усмешкой бросил ему — Мозгляк, говоришь? Подачки вам прислали? Давай, сбрасывай пуховик, покажи, на что ты способен. Водки тебе не завезли. Ну, ничего, сейчас я отучу тебя водку пить. Или ты, урод, мухоморов нажрался, раз раскрываешь пасть на десант? Не волнуйся, мои парни с места не сдвинутся, а ты попробуй пришибить мозгляка.

Верзила радостно осклабился и как только скинул с себя пуховик, я тут же рванулся вперёд и в бешенном темпе отработал кулаками по его корпусу. Он был мускулист и настолько крепок телом, что почти никак не отреагировал на мои удары и изо всех сил попытался ударить меня правой рукой наотмашь, но я слегка присел и над моей головой просвистела шуфельная лопата его лапищи. Когда рука тиманского Геракла не встретила моей головы, тот по инерции развернулся, я как раз был на замахе с правой, и тут же, опускаясь ещё ниже, нанёс ему сильнейший удар в коленный сустав, отчего этот тип взвыл. Он развернулся и с рёвом бросился на меня, взмахнув руками, словно богомол, чтобы опустить их мне на плечи. Ну, раз мышцы пресса у тебя крепкие, дружок, то значит самое лучшее, это проверить на прочность твои яйца. С такой мыслью я и саданул верзилу кулаком по его мужским причиндалам. Раздалось громкое: — "Ы-ы-ы-х" на вдохе и мой противник сложился пополам, но тут же получил мощный удар с левой прямо в кадык и захрипел ещё громче. Отскочив от него на метр, я дождался, когда боль снова сложит его, словно перочинный ножик, и нанёс, без малейшего сомнения, жестокий и очень болезненный тройной удар. С двух рук ладонями по ушам и одновременно коленом в лоб, что на все сто процентов гарантировало ему чёрные синяки сразу под обоими глазами. Будет теперь недели три ходить с ними, как очковый медведь.

На этом я не прекратил экзекуцию. Как только это чмо болотное упало передо мной на колени, я заломил его руку за спину и принялся метелить его обеими ногами по корпусу, заодно рихтуя физиономию. Попутно я громко приговаривал:

— Водки тебе не привезли, падаль вонючая? Мало ты её выжрал до Волны, свинья? Скотина, сталкеры эти вещи день и ночь из под груд всяческого хлама вытаскивали, потом отстирывали и чинили, чтобы вас хоть чем-то поддержать в зиму! Мразь, мы вам всё самое лучшее отдавали, а ты так это оценил? — Взяв его руку на излом так, что он взвыл белугой, я крикнул злым голосом, указывая рукой на северо-восток — Там, на побережье, собралось больше двух с половиной миллионов двуногих зверей и все они людоеды! Вы для них — бараны, которым они перережут глотки и сожрут всех до одного. Женщин они будут насиловать до смерти, а потом тоже сожрут. Волна, которая прошла через Тиманский кряж и унесла их к Печерскому морю, превратила этих выродков рода человеческого в зверей дикой, медвежьей силы и все они вооружены. В Инту, Печору, Ухту и Сыктывкар они не войдут, мы хорошо укрепим эти города и в них будут стоять наши войска, но мы пропустим их дальше на юго-запад, а для того, чтобы они не поубивали вас, когда пойдут волной, как орды Чингисхана, я приказал расчистить для них коридор, чтобы Зелёная Хозяйка потом выманила их из лесов в Новоземельскую тундру. Вот там им всем и наступит конец. Вам это понятно?

— Теперь им всё будет понятно, Батя. — Раздался громкий и сильный голос справа от меня, чуть вдалеке.

Отпустив руку избитого в кровь, до болезненного, кашляющего стона верзилы, я посмотрел в ту сторону. Справа к нам приближался ещё один великан, но уже гладко выбритый, одетый в опрятные, синие джинсы с унтами и красную байковую рубаху навыпуск. Волосы этого смуглого парня, похожего на индейца, были гладко зачёсаны и заплетены в косу. Всю жизнь я считал, что люди народности коми невысоки ростом. Парень, судя по всему, являлся великаном этого народа, хотя и был всё же немного ниже Скибы и Мишки Богатыря. Судя по тому, что Три Богатыря радостно хохотнули, он тоже был всадником не всадником, но точно воином Зелёной Хозяйки. Рядом с ним степенно шагал огромный пёс с голубыми глазами и белыми бровями, это была лайка и не простая, а явно хаски, только очень уж крупная. Парень, широко улыбаясь, подошел поближе, одним мизинцем, просунув его под ремень, поднял верзилу с травы и, лёгким движением отбросив его в сторону, строго сказал:

— Уберите эту пьянь подальше. Попади он под Волну, наверное точно превратился бы в колбита и не дай Бог наука не пошла ему впрок. Вернусь и если узнаю, что он по-прежнему только и думает о том, где бы нажраться, как и многие из вас, убью. — Указав на меня рукой, он пояснил — Это Батя, наш президент, он тот самый человек, который будет править миром вместе с Зелёной Хозяйкой. Нет, править это не то слово, он будет нам добрым отцом, заботливым братом и мудрым наставником. Потом, когда мы уничтожим колбитов. Эти трое — воины Зелёной Хозяйки, как и я, и мы скоро полетим к ней. — Повернувшись к нам, он с достоинством представился — А меня зовут Юхвим Кыртя.