В общем из-за того, что по прошествии целых семи дней никто так и не заявил о том, что он теперь в России главный и набольший начальник, опешил не только я, но и все мои коллеги и мы уже начали подозревать, что кто-то готовит против нас бучу, ведь мы вещали на весь мир уже не только на коротких, но и на всех остальных волнах. Ох, не дай бог кто-то уже сейчас мечтает устроить военный путч, ведь кому-кому, а нашим воякам было где спрятаться, причём с очень большими воинскими подразделениями, такая мысль запросто может прийти в голову. В общем если я что и знал, так это то, что в одном единственном месте военные действовали очень организованно и слаженно — в Звёздном городке и Монино. Не смотря ни на что, за четыре недели до падения кометы, без объявления на весь мир, на орбиту был выведен экспериментальный космический корабль "Русь", который не выводился в космос ещё ни разу, с четырьмя космонавтами на борту и они вскоре должны были совершить посадку. Американцы также вывели на орбиту свой шатл "Атлантис" и поскольку мы работали вместе со Звёздным городком рука об руку и помогали им всем, чем только могли, то знали, что приземлиться он сможет только либо у нас на Новоминке, либо в Монино. У вояк посадочная полоса была всё же в куда более худшем состоянии, чем у нас. С Байконуром связи не было.

Вот только мне не очень-то понравилось поведение американских космонавтов. Имея на борту куда больше научного оборудования, чем наши космонавты, которые стартовали больше полагаясь на удачу, чем на технику, они почему-то заартачились и отказались перегонять нам собранную во время полёта информацию. В ответ я предложил командиру нашего ЦУПа пойти на крайние меры, сказать американцам, если они вздумают совершить посадку на нашей территории, то будут попросту сбиты нашими самолётами-перехватчиками, как НЛО врага. Это моментально привело их в чувство, тем более, что полтора десятка "Миг-31", совершило посадку на Новоминке. В общем американские космонавты решили плюнуть на приказ своего президента, находящегося в столице Перу в качестве бедного родственника, и ещё вчера стали передавать нам информацию, содержащую важнейшие данные. Ничего, пусть теперь спокойно приземляются, уверен, лет через десять их шатл снова поднимется на орбиту и так думал не я, так думали наши друзья из Звёздного городка. Ну, а если это произойдёт не через десять лет, а через все тридцать, так и это не беда. Всё это было замечательно, но чувство тревоги, однако, не покидало меня в последние два дня ни на минуту.

Хотя таким образом я и отклонялся от маршрута, но через Москва-реку мне пришлось переехать по мосту перед Звенигородом. Он уцелел и река в этом месте поразила меня своей кристально чистой водой и изумрудно-зелёным дном. Рыбы в ней плавало немало и поначалу я даже обрадовался, но когда въехал в город, то сильно расстроился. Больше половины домов в нём было разрушено и что самое страшное, примерно столько же в городе погибло и людей, причём утонуло в неумело построенных убежищах. Поездив полчаса по городу и набравшись ужаса от увиденного по самые брови, я нашел в полуразрушенном, изувеченном стихией городе просторную площадку, где смогли бы совершить посадку сразу пять вертолётов "Ми-8", связался со своим штабом, вызвал свободные вертушки, их оказалось три, а затем принялся громко сигналить. Через несколько минут ко мне подошли несколько мужиков с лопатами наперевес и явным намерением огреть меня своим шанцевым инструментом по башке за шум. Однако, один из них всё же сначала решил спросить:

— Какого *** ты тут сигналишь? По***бываться решил?

Перестав сигналить, я спокойно ответил:

— Нет, хочу чтобы все звенигородцы, оставшиеся в живых, собрались здесь. Сюда уже летят из Москвы три вертушки, так что мы вас всех эвакуируем отсюда. Зимовать будете вместе с нами, в Москве, а будущей весной решим, восстанавливать ваш город или нет. В любом случае его проще снести и отстроить заново, а это точно произойдёт или не на следующий год, или строиться вы начнёте выше или ниже по реке.

Мужики вытаращили на меня глаза и молча опустили лопаты. Один из них, молодой на вид, но совершенно седой, спросил:

— Ты не брешешь? — Мотнув головой в сторону полуразрушенного дома, он спросил — Слышь, мужик, а у тебя того, компрессор и отбойные молотки есть? В том доме вход в убежище так завалило, что вовек не откопать вручную, а там люди заперты. Мы ломами дырки пробили, воду им даём и немного еды просунули. Надо бы их вызволить оттуда. Там детей много.

Тут же взяв в руки рацию, я приказал срочно загрузить в одного "крокодила" любой компрессор с дизелем, который в него влезет, во второй посадить спасателей, немедленно лететь в Звенигород и заходить на посадку первыми, после чего прорычал:

— У вас что, бля, во всём городе нет ни одной радиостанции? Мы же каждый день в эфир выходим и предлагаем помощь. — На это мужики только развели руками и я со вздохом сказал им уже примирительным тоном — Ладно, парни, сейчас придёт помощь. У меня не вертолётчики, а настоящие автогонщики. Вот увидите, уже через полчаса они будут здесь, а вы всё равно, чем вот так, без техники, уродоваться, лучше скажите, что помощь уже в пути и пусть народ времени не теряет зря, а собирается в дорогу.

"Крокодилы" примчались уже минут через двадцать. Компрессор они не стали загружать, а прицепили его тросами под брюхо вертолёта и тот даже не стал садиться, а лишь завис над площадкой. Четверо спасателей, спустившись вниз по верёвкам, моментально перерезали своими громадными кусачками тросы и вертолёт взлетел. Из второго выскочило ещё двенадцать спасателей, хотя по нормативам в "Ми-24" положено брать всего восемь пассажиров, так кто же обращает внимание на какие-то нормативы, когда в убежище сдавленно рыдают матери и плачут дети? Народ навалился на компрессор и покатил его к убежищу, построенному между двумя домами. Один из них рухнул и основательно накрыл его обломками. Вскоре заработал дизель компрессора, а ещё через несколько минут загрохотали отбойные молотки. Узнав, что под аналогичными завалами находятся люди и из одного убежища уже не доносится стуков, я приказал, чтобы на "Ми-26", как только этот вертолёт долетит до нашего района, срочно доставили тяжелую технику в Звенигород. Спасатели привезли с собой двух овчарок, натасканных на поиск людей под завалами и один из парней вскоре подбежал ко мне вместе с лохматой немецкой овчаркой чёрной масти и крикнул:

— Батя, порядок! Найда дала знать, что в том убежище, в котором люди замолчали, есть живые. Неделя под землёй, в темноте, это не страшно. Я расспросил людей, они говорят, что делали воздухозаборники, открывающиеся изнутри, значит воздух у них там точно есть. Их же панелями, а не песком или землёй завалило, так что хотя и ослабленные, они точно живы. Найда у меня умница, она живых людей через пять метров бетона чует.

От этих слов седой парень рухнул на колени и зарыдал, но это были уже не слёзы отчаяния, а слёзы надежды. Я достал из внутреннего кармана стальную фляжку с коньяком, присел около парня на корточки и, отвинтив пробку, сказал ему:

— На, браток, хлебни. Кто там у тебя, семья?

Парень кивнул и ответил, взяв фляжку:

— Жена с двумя сыновьями и родители. Я специально пошел в другое убежище, мне этот наш б**дский дом всегда не нравился, сука. Батя, они точно живы? Найда не ошиблась?

Хотя и говорят, что собаки на дух не переносят запах спиртного и тех, кто выпил даже совсем немного, Найда, радостно повизгивая, виляя своим хвостом-поленом, немедленно облизала лицо парня, поседевшего от такого горя и снова побежала к развалинам. Парень поднялся на ноги, вернул мне фляжку, из которой сделал всего глотка три и робко поблагодарил меня: