Бриз, вскинув брови, повернулся к Вин. Он был явно доволен собой.

— Ты подтолкнул его? — спросила Вин.

Бриз покачал головой.

— Нет, зачем напрасно тратить металл? Кельсер объяснил, зачем ты придешь?

— Он велел мне встретиться с тобой, — ответила Вин, слегка раздраженная тем, что ей приходится просить милости у Бриза. — Сказал, что у него нет времени обучать меня управляться со всеми металлами.

— Хорошо, — кивнул Бриз. — Тогда сразу и начнем. Прежде всего ты должна понять, что лесть — это не просто алломантия. Это тонкое и высокое искусство манипуляции.

— Действительно, высокое искусство, — проворчала Вин.

— Ты говоришь, как одна из них! — недовольно буркнул Бриз.

— Они — это кто?

— Да все. Ты же видела, как этот господин-скаа обращался со мной? Люди нас не любят, дорогая. Мысль о том, что рядом находится некто, способный воздействовать на их чувства, неким «таинственным» способом могущий вынудить их что-то сделать, заставляет людей испытывать неловкость. Но вот чего они не понимают — и должна понять ты: воздействовать на других может каждый. На самом деле в манипулировании людьми и заключается суть всех взаимоотношений в обществе.

Он откинулся на спинку стула и принялся рисовать в воздухе концом дуэльной трости.

— Подумай вот о чем. Что делает мужчина, когда ищет внимания юной леди? Ну? Конечно, пытается манипулировать ею, чтобы добиться ее благосклонности. Что происходит, когда два старых друга решают выпить вместе? Они рассказывают истории, стараясь произвести впечатление на собеседника. Всю жизнь человек тщится показать себя в выгодном свете и получить власть над другими. Тут нет ничего плохого… по сути, мы все зависим друг от друга. И жизнь в обществе учит нас приспосабливаться к окружающим.

Он ткнул тростью в сторону Вин.

— Разница между льстецом и обычным человеком лишь в том, что мы осознаем, что именно делаем. И еще у нас есть… небольшое преимущество. Но так ли уж оно серьезнее обычного обаяния или ослепительной девичьей улыбки? Думаю, нет.

Вин молчала.

— Кроме того, — добавил Бриз, — как я уже говорил, хороший льстец должен владеть и другими умениями, кроме алломантии. Алломантия не позволяет читать мысли, даже эмоции, и в этом смысле мы так же слепы, как и все остальные. Ты пробуждаешь чужие чувства, усиливаешь их. Чувства людей меняются, а ты надеешься, что изменятся они именно так, как нужно тебе. Однако великие льстецы — это те, кто умеет пользоваться глазами и интуицией, чтобы определить, какие эмоции испытывал человек, перед тем как на него обрушилась сила алломантии.

— А какое это имеет значение? — поинтересовалась Вин, пытаясь скрыть раздражение. — Ты же все равно будешь подталкивать их в нужную тебе сторону? Значит, в итоге они будут ощущать то, что требуется тебе.

Бриз вздохнул и покачал головой.

— Что бы ты сказала, если б узнала, что я уже трижды использовал лесть в течение нашего разговора?

Вин помолчала.

— Когда? — резко спросила она.

— Какое это имеет значение? — повторил Бриз ее собственный вопрос. — Это и есть урок, который ты должна усвоить, дорогая. Если ты не понимаешь, что чувствует другой человек, то никогда не сможешь незаметно прикоснуться к нему алломантической силой. Подтолкни его слишком мощно — и даже самый безмозглый скаа догадается, что на него воздействуют. Слишком слабо — и не добьешься заметного эффекта, человеком будут по-прежнему руководить другие, более сильные эмоции. Да-да, все дело в том, чтобы понимать людей, — продолжил Бриз после короткого молчания. — Ты должна разобраться, что именно чувствует человек, а потом изменить его эмоции, осторожно подтолкнув их в нужном направлении, и усилить их ради собственных целей. Это, моя дорогая, и есть самое интересное! Это трудно, но для того, кто хорошо усвоил уроки…

Дверь открылась, вернулся мрачный скаа с полной бутылкой вина. Он поставил бутылку и стакан на стол перед Бризом, отошел в другой конец комнаты и встал возле отверстия в стене, глядя в столовую.

— Зато это отлично вознаграждается, — сказал Бриз с улыбкой и, подмигнув Вин, наполнил стакан.

Вин просто не знала, что думать. Слова Бриза казались ей жестокими. Но Рин неплохо учил ее, и она помнила его уроки. Если она не овладеет этой силой, другие будут использовать свою силу против нее. Она осторожно подожгла медь — медленно, как учил Кельсер, — чтобы закрыться от воздействий льстеца.

Дверь снова распахнулась, и в проеме показалась знакомая фигура в ярком жилете.

— Привет, Вин! — воскликнул Хэм, взмахнув рукой. Он подошел к столу, посмотрел на бутылку.

— Бриз, ты же знаешь, что у мятежников нет денег на вино.

— Кельсер возместит им убытки, — небрежно отмахнулся Бриз. — Я просто не могу работать, когда в глотке сухо. Как обстановка?

— Все спокойно, — ответил Хэм. — Но на всякий случай я оставил на углу наблюдателя. Запасной выход — через люк.

Бриз кивнул, а Хэм обернулся и посмотрел на подмастерья.

— Ты держишь завесу, Коббл?

Юноша кивнул.

— Вот и хорошо, — сказал Хэм. — Ну тогда все. Остается только ждать, когда объявится Кел.

Бриз посмотрел на карманные часы.

— Он должен прийти с минуты на минуту. Я попрошу кого-нибудь принести тебе стакан?

— Нет, спасибо, — ответил Хэм.

Бриз пожал плечами и отхлебнул вина. Какое-то время все молчали.

— Итак… — произнес наконец Хэм.

— Нет, — перебил его Бриз.