– Наслаждайтесь славой друг мой, – улыбнулся эльф и придал своему лицу облик Шиноби. – Сегодня она целиком ваша.

И, вслед за своим молодым сородичем, переступил через труп младшего оркского вождя.

– Дует! – капризно пожаловались старому эльфу.

– Терпи, внучек, – вздохнул архимаг. – Традиции предков, чтоб их…Интересно, кто придумал проводить церемонии собрания Рода на полянах рощ, где из мебели есть только переносные табуреты и лавки, да и те не для всех? Узнал бы, прибил бы идиота еще раз…хотя вряд ли даже я сумею поднять покойника такой давности.

– Дует, деда! – на этот раз Келеэля, для пущей убедительности, подергали за рукав. – У меня уже ножки застыли!

– Ох, – вздохнул пятитысячелетний волшебник и, незаметно, для окружающих, наложил на своего прямого потомка согревающее заклинание. – Так лучше?

– Да! – радостно кивнул прапраправнук, который, являлся самым близким по крови из живых родичей легендарного чародея. – А конфетку мне дашь?

– Конечно, внучек, – тепло улыбнулся вызывающий ужас даже у темных эльфов некромант и демонолог, немедленно извлекая из пространственного кармана, пришитого к внутренней стороне одежды, какую-то сласть. За высокую питательность и малый размер многие кондитерские продукты весьма ценились боевыми магами, которым периодически случалось восстанавливать внезапно потраченные силы или вообще оказываться в местах, где еда, пригодная к употреблению в пищу не бывала от сотворения мира. Поэтому никто не хихикал, увидев, к примеру, магистра магии, задумчиво рассматривающего ассортимент лавочника, торгующего разнообразной снедью вместе посреди оравы разнообразных детишек. Во-первых, столь недальновидный поступок чреват молнией, а во-вторых, это профессиональное, а потому не смешное. Келеэль уже давно не нуждался в таких неэффективных средствах поддерживания своего могущества, но привычкам, появившимся еще в молодости, не изменял. Действительно, мало ли, вдруг занесет туда, откуда телепортом не уйдешь и сил на трансмутацию попавшихся под руку предметов в нечто съедобное не хватит?

Сухая старческая рука с пигментными пятнами стремительным движением схватила добычу и закинула в раскрытый беззубый рот. Второй из старейшин, бывший глава рода Вечной листвы, Алишиэль, прозванный за когда-то прекрасный голос и страсть к интригам Смертоустом, зачавкал конфетой, опасливо озираясь, не отнимет ли кто трофей.

– Мудрейший, – вздохнул третий старейшина, приходящийся жующему эльфу внучатым племянником и последние лет двести являлся в Совете главным, за почти постоянным отсутвием первого, – прошу нас простить, но традиции не допускали его отсутвия….

–Понимаю, – вздохнул архимаг, с болью взирая на потомка, которого от спуска в чертоги смерти отделяла, пожалуй, только небрежность исполнения госпожой ушедших своих обязанностей. – Но, знаешь ли, головой тоже изредка работать надо. Зачем вы вытащили сюда этого больного старика?

– Мы думали над этим, но на прошлом собрании рода он еще временами был вменяем…

– Не думали вы, ибо нечем думать двум из трех старейшин нашего клана, – зло бросил архимаг, перед внутренним взором которого стоял образ не впавшего в маразм старика с больными вот уже полтора столетия ногами, а молодого эльфа, не чуждого искусству магии, который лишь смеялся над предостережениями старшего родственника о мимолетности времени. Он был прямым потомком и сыном последнего из учеников архимага и в детстве часто бегал по жилым помещениям жилища Келеэля, играя с призванными старшим родичем магическими существами или клянча у взрослых конфетки. Какое-то из воспоминаний тех времен, видно, всплыло наружу из слоев памяти впавшего в маразм старика. Увы, его отец погиб, так и не овладев Высшей магией, Алишиэль же вместе с матерью покинул жилище архимага…Сам на тот момент будущий, а сейчас уже бывший глава рода несмотря на явные задатки никогда так и не занимался всерьез великим искусством, полагаясь больше на умения других членов рода. И потому сейчас, спустя почти полторы тысячи лет после рождения, представлял из себя состарившееся и умирающее тело, почти полностью лишившееся разума, который сдался первым, оставив плоть медленно увядать. Эльфийское долголетие было использовано им полностью, да и высшие целительские искусства вкупе с омолаживающими эликсирами были главе рода по карману. Но всему есть предел. Келеэль бы мог спасти своего потомка, тем более росшего у него на глазах, но тот после смерти отца возненавидел темную магию и категорически отказывался иметь с ней дело…даже на прошлом собрании рода, когда первые признаки приближающегося конца стали видны и ему самому. И теперь пятитысячелетний некромант спасал его от сквозняка и кормил конфетами, стараясь хоть так скрасить их, скорее всего, последнюю встречу.

Архимаг ненавидел себя в такие моменты, пожалуй, ради того чтобы их было как меньше он и удалился от повседневной жизни своего народа, с головой погрузившись в магию. Но иногда суровый мир напоминал ему о своих законах. Весьма болезненно. Оставалось лишь радоваться, что он не человек, которому пришлось бы хоронить потомков каждые лет двадцать. И, почти всегда, причина смерти тех, в ком текла его кровь, была насильственной, относительно внезапной и неизменно быстрой. Род Вечной Листвы уже давно зарекомендовал себя как место, откуда выходят первоклассные маги, преимущественно боевые. А представители этой профессии даже среди краткоживущих рас от старости почти не умирали. Не успевали они до нее дожить, несмотря на способности целителей избавлять от любых не смертельных ранений и травм. Впрочем, те из них, что обретали бессмертие, как правило, бросали следить за родственниками поколения этак через три четыре. У них просто времени на всех своих потомков не хватало.

– Все, хватит ждать, еще немного и приветственная речь начнется с последующим церемониалом, а я на этой поляне добрую треть дня сидеть не намерен, верхушка клана уже давно здесь, а остальным присутствующие потом самое главное все равно перескажут, – сам себе под нос буркнул архимаг и решительно выпрямился во весь свой далеко не маленький рост, ударив по земле посохом. Золотые листья меллорна, росшего на краю поляны, затрепетали и зашуршали, будто под порывами сильного ветра, невесть каким чудом прорвавшимися через лесные дебри, солнечные зайчики во множестве отразились от них, но не разлетелись во все стороны, а упорядоченно выстроились по идально ровной окружности. А потом начали стремительно разбухать и совершать колебания вверх и вниз, со все более и более увеличивающейся скоростью, наполняя воздух звуками листопада. Переплетение света и звука оградило присутствующих на поляне эльфов от внешнего мира, блокируя большинство способов магического наблюдения, да и от физического нападения существ из плоти и крови но защищало не так уж и плохо. Коротко выругался кто-то из молодых слуг, которому не повезло оказаться как раз в границе поставленного барьера. Опасности его жизни и здоровью не было, но ближайший день он мало что увидит, ослепленными магией глазами. Да и звуки, тише небесного грома, тоже скоро не услышит.

– Услышьте меня, родичи – усиленный волшебством голос архимага разлетелся по поляне. – Воистину грядут тяжелые времена!

– Ну что чуваки, могу вас обрадовать. Мы в жопе. – Келеэль, только что вернувшийся в свое жилище и взявшийся за кристалл, с помощью которого наблюдал за жизнью сумеречных эльфов, едва не выронил магический артефакт из рук. Слова, изрекаемые Азриэлем хоть и подошли бы скорее орку, из лексикона которых были вне всякого сомнения позаимствованы, но смысл в них вкладываемый был подозрительно похож на недавние речи самого древнего волшебника в которых он призвал свой клан во всем поддерживать Князя и в случае чего покарать отступников. Хоть все это было сказано дипломатическим языком, его просьбу, вероятно, исполнят все. Или несолгасным придется, как минимум покинуть род. Во избежание чего-то худщего.

– Сам знаю, – вздохнул шаман. – Ты лучше скажи, делать то нам что?

Семен, присутствовавшей в той же комнате и, казалось, занятый исключительно жонглированием двумя метательными ножами промолчал. Только клинки резко увеличили скорость своего полета. Серого с ними не было, видно он был чем-то занят.

Пятитысячелетний некромант серьезно озадачился. Если уж пророк, не самый к слову бесталантный, пусть даже его дар временно оказался подпорчен проклятием от высшей сущности, спрашивает обычного воина о будущем, то вывод напрашивается сам собой. У них там, в пустыне, крупные неприятности. Снова. И, пожалуй, масштабом побольше чем армия в пару тысяч налетчиков. Но спешный поиск, к его удивлению, не выявил никаких признаков глобального катаклизма. Все обитатели пещеры были относительно живы и здоровы, если не считать одной эльфийки, еще не полностью оправившейся от пребывания в плену и устранения последствий неволи. В недоумении архимаг вернулся своим вниманием к беседе шамана и воинов.