Сдерживая слезы, сквозь комок, застревающий в горле, отвечаю:
— Конечно, приду!
Воцаряется пауза. В комнате тихо. Еле слышен ход часов и шелест листвы за окном.
Николай Иванович поднимает голову:
— Если бы Вы знали, как хочется жить…
Его нет уже три года. Но все чаще рождается во мне ощущение, что он любит и помнит нас и оттуда, из Вечности. Что «цепь любви», связующая живых и умерших, о которой так глубоко и проникновенно писал Достоевский, крепка и нерушима. И что ничего не страшно нам здесь, на земле, ибо там предстоит пред Богом за нас наш учитель.
