Гачев Георгий Дмитриевич
Шрифт:
Значит: нет двигателя и мотора расширять себя в русском человеке. И потому — извне кнут и мотор: Государство. И они уже срослись в симбиозе, друг на друга ориентированы (как категории рассудка у Канта — на возможный опыт). Они, Народ и Государство, — как арка: только вместе, упершись друг во друга, стоять могут, не падать…
А вот теперь, когда разрушена одна опора, колонна — Государство, — рассыпается и Народ, его структура и ценности.
Полагают: зато Личность проснется, возникнет Желание — и образуется западный индивид-фермер…
Х-я! Вся психика — уже в индивидах — на такой симбиоз ориентирована: быть в «МЫ» трех: Родина-Мать, Народ, Государство. И теперь — нет упругости, а шаткое состояние: как в невесомости будет русский человек, не зная, за что и как взяться. Дитя растерянное. Безотцовщина снова. И ясно, куда такой естественно клонится: не к труду, а к грабежу и воровству. Так что снова придется через некоторое время Власть укреплять и недоросля кнутом воспитывать. Стержня-то нет, не развилось.
Ну да: стержень в человеке — свой — развивается в эпохи исторического затишья: когда перестает больно активничать Государство и политика (войны, революции и проч.). Так и стало после Реформы 1861 года в России. И у нас — в эпохи нэпа и застоя. Да, в эти двадцать лет, когда — коррупция. Но она и есть — проявление желания людей обогащаться, жить лучше, что-то начать производить — излишек, при покое инертной, приза- снувшей и насосавшейся уже власти.
В «Жизнеописании Эзопа» — пришли родосцы спрашивать его: следует ли им свергать тирана? Он им — басню. Стоит Лисица в пруду. Ее сосут пиявки. На берегу Еж: «Дай отдеру от тебят пиявок. Тебе легче станет!» — «Нет, — отвечает Лисица мудрая. — Эти, что меня сосут, уже насосались, стали жирны и не так уж сосут. А коли отдерешь их — видишь: там плавают тощие, множество. Они присосутся — и тогда мне уже каюк».
Так и у нас: не следовало «свергать тирана» = партию и советчину (коли рассуждать материально-бытово, а не духовно-метафизически, где уж другой расклад ценностей и пружины, где страдание и голод — нужны: как аскеза или что еще…), а дать им постепенно коррумпировать (с советски идеологической, «нравственной» точки зрения) и близиться к капитализму. Насасывались бы партийные бонзы, капиталец пускать начинали бы в дело. В народе тоже бы постепенно разворовывали государственное имущество и колхозы — и так органически и медленно переросло бы савейское — в государственный капитализм, а там и во что иное…
А теперь у нас — Смута, распад. Что-то выкристаллизуется, конечно. Но когда и какими жертвами — меня и моего поколения…
Душа русского индивида даже не на нуле — с точки зрения рынка и демократии и умения там ориентироваться — а на минусе: еще хуже не умеет и не знает, чем перед Революцией.
Тут Федоров вспоминается, его мысль, что русский народ принял христианство без оглашения, т. е. без предварительного воспитания, обучения в Законе. Вот и сейчас снова «без оглашения» — к рынку и демократии. Там-то, на Западе, к сему шел пуританин, с Богом-совестью в душе, саморуководный мог быть, самостоящий и самосделанный. А наш привык держаться подпорой извне, тычком власти, оттуда иметь упругость — и так не падать. А вот убрали оттуда нажим — и человек-народ падает…
Интеллигенция = третий мужик
Но — теперь это отчетливо понял: в России, при ней — Бабе, не только два главных мужика-соперника: Народ и Государство, — но и третий проклюнулся и затесался, зашебуршился, а именно: Слово, Интеллигенция, Литература. Поэт-пророк, учитель жизни, идеолог. Как голос Общества, что есть прослойка между Народом и Государством. И хочет, чтоб ее пуще всех любила Россия, Баба-Родина, и претендует быть ее чаяний выразителем.
А ей бы, Интеллигенции, Слову России, — только порассуждать о вечных проблемах — на полигоне России и народа, страданий и судеб личности.
Но это пока так и есть самое общемирово ценное, что вышло из России в мир: опыт страданий, поисков и его осмысление.
Достоевский. Вот и теперь много — урожай большой будет миру снят с краха советского эксперимента над человеком и бытием.
И перестройка главную положительную пищу дала именно интеллигенции: ей поприще для толковищ и для базара — «базарить».
Кстати, задумались мои студенты над именем «Базаров»: не от «базара» ли? Толкует, торгуется, «базарит»… Я посомневался и привел просто к фонетической звучности — тюркской, как и в «Карамазов». И что тут полемика с Пушкиным: даром, что ли, назвал его Евгением? Чтобы Тургенев не отдавал себе в этом отчета — исключено.
И как они по звучностям распределены интересно:
Евгений Онегин — «не белы снеги» = даль-ширь-горизонталь, СВЕТЕР, демон, дух, летуч, как пух, мягок, нежен…
Обломов — все на «о», звук центра бытия и оси. Никуда не двигаться. Все так кругло, шар, нет достаточного основания переваливаться в ту или иную сторону, так что — на месте, на диване, лежач камень.
Базаров, Карамазов (звучности конца века) = вертикали «а», трудово-ургийное «р», страсть жить в них, особенно в Карамазовых, сила-воля-энергия. И в Достоевском — цепкость, живучесть — после казни-то, и Иван — про «карамазовскую» живучесть и «клейкие листочки». Но это в нем — истерично, самозаклинание, а на самом-то деле — тоже головное горение в них. Ну и упырье-страстное влечение к женщине — как у того, кто — дух, недочеловек, недовоплощен, вурдалак. Как и Достоевский прит сосался к молоденькой Анне Григорьевне. Как и Карамазов. Как и все вокруг Настасьи Филипповны.
Ну, пожалуй, хватит — и мне умствовать. Солнышко. Давай на велосипед…
Так что садомазохистский комплекс — в отношениях между Народом и Государством: кнут — Пугачевщина, русский бунт и вор — против начальника-понукателя, руководителя. Но оба гребут друг друга.
Гольф и футбол
13. Х.91. О, перешагиваются числа! Близится дом.
Правда, что тебя ждет там, дурень? Пыль твоих давящих на душу рукописей, беготня по магазинам в поисках еды… Но зато — свои, своя судьба — и любименькие, и если трата сил — то на свое дело, неотменное. А тут расплескиваю силы в — куда?.. Да ведь и им тоже полезно, и мне: на них настроясь, мир иначе видеть — и Россию, и Америку познавать, и многое… Нет, все — благо. Да и вот записюрьки свои продолжаю писать — и интересное в них появляется: новая сюжетика жизни и мыслей, которая у себя дома, в закисоне и монотони, не родилась бы, не оживила твои писания. Так что все — путем и нормалёк!