–  Благодарю. Так… ага… хм, тридцать человек? Однако…

Он вернул лист бумаги на стол.

–  В данном документе есть ошибка.

–  Там их много.

–  Я имею в виду нечто иное. Там неправильно указано количество нападавших.

–  Хотите сказать, что их было больше?

–  Ненамного. Но дело не в этом. Непосредственно бой вели всего два человека. Остальные играли роль оцепления. Чтобы никто не сумел убежать.

–  Не понимаю вас. Оцепление? Зачем?

–  Я уже сказал вам, чтобы никто из окруженных не сумел убежать.

–  Но… почему?

–  Экзамен сдавали.

–  Что?!

–  Вы когданибудь слышали о подразделениях специального назначения НКВД?

–  Нет.

–  Возможно. Тем не менее, они есть. Так уж вышло, что ваши солдаты подвернулись им под руку, когда они направлялись для сдачи экзамена. Имеется в виду экзамен на тему «Штурм противника в населенном пункте». Вот и решили далеко не ходить. Этот дом или другой - какая разница?

–  И вы хотите сказать, что все это сделали два человека?

–  А что ж тут такого невероятного? В истории нашего подразделения были бои и посерьезнее. Двадцать человек взяли штурмом укрепленный дом, оборонявшийся батальоном солдат. И потеряли всего четверых.

–  И что вы хотите от меня?

–  Понимания, господин майор. Вы ведь солдат?

–  Да!

–  Я тоже. Пусть вас не смущает этот наряд. По званию я даже старше вас. Не мог же я идти по городу в советской военной форме? Нет, не сомневайтесь, дошел бы все равно. Только вот спокойного разговора не получилось бы.

–  Что вам нужно?

–  Вы можете указать в своем рапорте, что нападение было совершено регулярной частью войск РККА?

–  Могу. А зачем? Что это даст мне или вам?

–  У вас не будет основания подвергать репрессиям местное население. Оно не отвечает за армию. Партизаны - другое дело. Но их в деревне не было.

–  Но полицай…

–  Подпишет то, что вы ему скажете. Он же не совсем еще выжил из ума?

–  Вы его видели?

–  Нет. Хотите, чтобы и его я навестил? Без проблем.

–  Допустим… а мне от этого какая польза?

–  Большая, господин майор. У вас тыловые части, не предназначенные для борьбы с профессиональными диверсантами или регулярными частями Красной армии. Вот увидите, к вам будет мало претензий со стороны руководства.

–  Но есть еще и пострадавший немецкий офицер… Он сын влиятельного человека. И он не оставит без последствий выходку этих… девиц.

–  Ааа… вот вы что имеете в виду. Можете про него забыть. Досадное совпадение, не более.

–  Он будет жаловаться!

–  Не будет.

–  То есть?

–  А он уехал.

–  Куда?

–  Не знаю. Но слишком далеко, чтобы суметь оттуда пожаловаться на вас.

–  И… когда же он… уехал?

–  Два часа назад. Часовой у его дома может это подтвердить.

Фон Бюлов побарабанил пальцами по столу.

–  И вы хотите меня уверить, что эта деревня вам безразлична?

–  Скажем так, господин майор, мне бы о ч е н ь не хотелось, чтобы ее жители както пострадали. Я обладаю весьма плохим характером и неважной памятью. Могу и забыть то, что некоторые люди непричастны к происходящему. Правда, здоровье у меня крепкое и сил хватает. Так что добраться в своей зловредности и забывчивости могу достаточно далеко. Даже и в Рейх… да и не один я тут такой…

–  Ну, если вы гарантируете, что капитан Крайновски не напишет жалобы…

–  Не напишет.

–  Тогда… я готов принять вашу версию событий…

–  Отлично!
– мужик встал со стула.
– Ваш пистолет, без патронов, разумеется, будет лежать на крыльце. Денщик, пьяный в стельку, лежит на кухне.

–  Он… жив?

–  Будет жить. Меньше надо пить, тогда и ноги не будут на ровном месте подворачиваться. Засим разрешите откланяться. Прощайте, господин майор…

Стукнула дверь. Фон Бюлов посидел еще некоторое время за столом, поднялся и вышел на крыльцо. Прямо под ногами лежал его «вальтер». Сунув его в карман, майор окликнул часового. Тот подбежал, придерживая карабин.

–  Слушаю, герр майор!

–  Ктонибудь подходил сейчас к дому? Или отходил от него?

–  Никак нет, герр майор!

–  Ты точно в этом уверен?

–  Я не отходил от крыльца более чем на пятнадцать шагов, герр майор! С той стороны ходит второй часовой!

–  Свободен… - фон Бюлов вернулся в комнату. Сел за стол и пододвинул к себе чистый лист бумаги. Надо было писать рапорт…

Пройдя темными улицами до окраины, я выбрался из города. Нет, явно тут немцы какието квелые стоят. Патрули ходят только в центре, на окраинах их почти что и нет. Хотя… Что в этом городе охранять? Железной дороги тут нет, значит, нет и станции. Хилый заводик на окраине военного значения явно не имеет. Ни немцам, ни партизанам он особенно и не нужен.