– Как я выгляжу? – спросил Бен.

– Как полный придурок! – Виктор затянулся последний раз и бросил бычок вниз. – Хочешь прыгнуть? – неожиданно предложил он.

Бенджамиль попытался проследить глазами полет окурка. Веселость его слегка поубавилась.

– Хотя под кайфом прыгать нельзя, – сказал Виктор.

– Почему? – Бен с трудом оторвался от созерцания темного провала улицы.

– Потому что можешь полететь не вниз, а вверх, – захохотал Виктор.

Когда новый взрыв веселья угас, Штерн объяснил, вытирая глаза:

– Прыгать надо в свой счастливый день. Я прыгаю только по средам. У тебя сегодня день, несомненно, счастливый, но злоупотреблять везением не стоит. Тем более, что в одном из парашютов обрезан вытяжной шнур, а я не знаю, в каком.

– Зачем обрезан? – глупо улыбаясь, спросил Бенджамиль.

– Лекарство от пресной жизни! – Виктор махнул рукой. – Не обращай внимания… А не послать ли нам за десертом?!

Они стояли рядышком, облокотившись на перила балюстрады, и лениво курили, бережно передавая друг другу сигарету огоньком кверху.

– Помнишь Розану Табоне? – спросил Виктор.

Тлеющий кончик сигареты подсветил красным тени на его острых скулах.

– Такая высокая, темная? Родинка вот тут, над губой?

Виктор кивнул.

– Помню, – сказал Бен. – Только не помню, что она Табоне.

– Нам было лет по четырнадцать. – Виктор блаженно улыбнулся. – Мы с Рози приходили на станцию, забирались вдвоем в одну таблетку, потом вводили код семнадцатой станции нашей ветки и отправлялись до самой границы аутсайда, сначала сорок минут туда, а потом сорок минут обратно. И всю дорогу мы любили друг дружку прямо в таблетке. Вот это было настоящее счастье.

Бенджамиль восхищенно и недоверчиво покачал головой:

– И ни разу никому не проболтались?

– Ни разу.

– Невероятно! И как вы умудрялись… в такой тесноте?

– В четырнадцать я был гораздо гибче, чем теперь, – сказал Виктор.

Бенджамиль засмеялся:

– Но ведь в каждой таблетке, кажется, есть система видеонаблюдения!

– Есть, – сказал Виктор, выпуская через ноздри тонкие струйки дыма. – В четырнадцать я был уже достаточно умен, чтобы залепить чем-нибудь объектив микрокамеры. Так что стопам так и не привелось насладиться детским порно в исполнении Виктора Штерна и Розаны Табоне.

– Надо же! – сказал Бенджамиль. – Мне никогда ничего подобного даже в голову не приходило. В четырнадцать я только мечтал. Ну, может, целовался пару раз. А что сейчас с Рози?

– Не знаю. – Виктор пожал плечами. – Я не видел ее с тех пор, как мы закончили школу. А помнишь, как ты рассказывал нам истории?

– Смутно, – признался Бен. – Кажется, я их сам и придумывал, но про что, даже не припомню.

– А я знал, что ты сам их сочиняешь, и страшно завидовал. – Виктор с сожалением погасил истлевший окурок, потом спросил, потянувшись так, что хрустнули суставы: – Ну как? Откат нормальный?

– Лучше не бывает! Все такое чудное! – откликнулся Бен. – Видишь птицу?

– Какую птицу?

– Перед балконом летает туда-сюда. Серенькая такая. Вот опять. Гляди! – Бенджамиль вытянул вперед палец.

– Пошли-ка в дом. Что-то я озяб! – решительно сказал Виктор. – Хочу показать тебе свою последнюю работу!

– Пошли, – согласился Бен, ему было все равно, куда идти и что смотреть, он чувствовал себя вполне счастливым человеком.

После уличной прохлады огромная, как ангар, гостиная показалась Бену теплой и даже уютной. Виктор протащил его через пустую залу и усадил за стол вычислителя, предварительно спихнув в сторону немытые чашки, пластины записных книжек и мотки цветных шнуров.

– Амаль! – грозно заорал Виктор. – Амаль!!! Где тебя черти носят?!

– Напрасно вы выражаетесь, сударь! – укоризненно пропищала Амаль, выкатываясь из-за ближайшей колонны. – Грубая брань не соответствует морально-этическим эталонам корпорации.

– Наглая, болтливая, хитрая железка, – ласково сказал Виктор. – Однажды я куплю вместо тебя механическую кошку. Живо тащи сюда бутылку рислинга и два бокала!

Возмущенно фыркнув, роботесса покрутила манипуляторами и уехала в сторону кухни. Бенджамиль сидел в кресле, блаженно улыбаясь, а Виктор полез копаться в одном из стеллажей с инфокапсулами. Через несколько минут с вином и бокалами вернулась Амаль. Она поставила заказанное перед Беном, помигала огоньками на грязные чашки, на кучу пластинок с проводами и сказала нарочито вызывающим тоном: