«У этого типа глаза горят, как у собаки Баскервилей, — подумал Арсений с неудовольствием. — Возьмёт и в порыве страсти дров наломает».

— Понятия не имею.

Он придумал уговорить Траскевича поехать с ним в Аркадьев и поговорить с Ксенией. «Гришу и Вову возьму на себя, — прикидывал он» — Пока мы будем заняты друг другом, психолог успеет растрясти девицу. Увидев его, Ксения наверняка размякнет. Ведь недаром же она постоянно теребила эту бумажку с его телефоном. Может, этот бородатый ей тоже в душу запал. А может, она на него как на специалиста сильно рассчитывает».

Траскевич между тем снова подобрал карандаш и принялся чертить на лежавшем перед ним листом бумаги кружочки и палочки. Кудесников тоже всегда так делал, когда нервничал или раздумывал о чем-то. Умный Зябликов говорил, что это якобы один из видов психографии, все эти неосознанные картинки, которые мы рисуем, разговаривая по телефону или слушая лекцию.

И тут неожиданно в голове Арсения что-то щёлкнуло, он подпрыгнул на своем стуле и потребовал:

— Послушайте, сделайте так еще!

— Как? — опешил Траскевич, от неожиданности откинувшись на спинку стула.

— Порисуйте на бумаге, только побыстрее, рисуйте неистово.

Тот подвинул лист поближе и принялся сноровисто чертить на нем всякие завитушки.

— Черт! — воскликнул Арсений. — Кажется, теперь я знаю, что она делала, закрывшись в номере!

— Кто — она? — Взрослый дяденька Траскевич сейчас выглядел мальчишкой. — Ксения?

— Ксения, Ксения.

Кудесников вырвал у него из рук карандаш и стал быстро писать на бумаге стишок:

«Кошка вышла из лукошка. Погляди на свои ножки! По грязи и по пыли ножки кошечку несли. Кошка, стыдно! Ешьте ложкой. Ешьте скромно, понемножку. Вы себя ведете странно! Лапы нужно мыть под краном. Для приличья и красы расчешите-ка усы. И хвостищем поутру не стучите по ковру!».

— Что вы пишете? — с любопытством спросил Траскевич, пытаясь прочитать текст вверх ногами.

— Неважно — что! Важно — как! Кажется, я догадался, какая проблема у вашей Ксении. У нашей Ксении, — тут же поправился он. Все-таки друг семьи… — Она контактор.

— Кто? — Траскевич растерянно поморгал.

— Контактор. Это человек, который может принимать сигналы из глобального информационного поля. Это самое поле иногда… как бы это выразиться? Дает течь. Оно выбирает отдельных людей и начинает их колбасить, — объяснил Арсений, который сам себе сейчас ужасно напоминал Зябликова. — Таких людей и называют контакторами. Они впадают в транс, порой неожиданно для себя, и бессознательно строчат всякие рукописи. Старинные манускрипты или романы о жизни попугаев, или философские трактаты, порой даже на незнакомых им языках.

— Я кое-что об этом знаю, — кивнул Траскевич.

— Черт! Я и забыл, что вы профессионал. Наверняка были отличником в университете.

— И вы считаете, что Ксения — контактор? Фу, какое-то неправильное слово. Контактор — это аппарат для дистанционного переключения электрических силовых цепей.

— Я так привык, — отмахнулся Кудесников. — Да ведь не в этом дело! Кроме того, человек, принимающий информацию неизвестно откуда, в своем роде тоже — аппарат. Девушку пасут два типа, которые мне не нравятся. И всей семье тоже не нравятся.

— А кто они такие?

— Она говорит — коллеги. Хотя я сильно сомневаюсь. Кстати, вы никогда не слышали о человеке по фамилии Сливка?

— Ха-ха — улыбнулся Траскевич. — Какая очаровательная фамилия. Нет, не слышал. Если б слышал, не забыл бы.

— Этого «ха-ха» вчера убили. А труп бросили в реку. И я уверен, что у них с Ксенией была одна общая тайна.

— А откуда вы все это взяли? — спросил психолог, и в глазах его сверкнул какой-то нехороший, пристальный интерес.

«Наверное, он решил, что я полный псих, — догадался Кудесников. — Зря я на него сразу все вывалил!» Впрочем, это получилось случайно, в то время как Арсений наконец идентифицировал тот звук, который так мучил его, когда он торчал под балконной дверью двухкомнатного «люкса». На самом деле той ночью никто ничего не скрёб. Находясь в трансе, Ксения, судя по всему, с огромной скоростью водила карандашом по бумаге. И когда доходила до конца строки, он улавливал крохотную паузу — она как раз успевала опуститься на новую строчку.

— Я собственными глазами видел, как девушка впадает в транс, — сказал он, убрав из голоса экспрессию. Если Траскевич будет думать, что он легко возбудим, в Аркадьев с Арсением он ни за что не поедет.

Впрочем, психолог его удивил. Он снова поднялся на ноги, отвернулся к окну и некоторое время смотрел на улицу, сложив руки на груди. Кудесников перевернул задрыхнувшего Мерса носком ботинка на другой бок, тот громко мяукнул, и Траскевич. вздрогнув, обернулся. И сказал:

— Хорошо. Я встречусь с ней.