Полина понятия не имела, что ей делать. Пускаться одной в обратный путь? А если кто-нибудь накинется на нее со шприцем в электричке? Опять же этот лес, по которому идти пешком. Не-ет. Больше она этого не вынесет. Разве что остаться жить на лавочке возле отделения? Но где гарантия, что милиционеры не посадят ее к уголовникам, когда она им тут надоест?

Впрочем, был еще один выход. Она знала, где живет Никифоров, — посмотрела тогда в его паспорте. В самом деле — он так быстро и так виртуозно разобрался с привидением! Отчего бы ему еще раз не напрячь мозги и не разоблачить шайку, которая объявила на нее охоту? В том, что это шайка, она не сомневалась. Троих она уже видела своими глазами. Впрочем, тип, которого она приняла за маньяка, мог оказаться совсем из другой оперы.

Существовало, правда, одно затруднение. Затруднением этим был сам Никифоров. Вернее, его яростное нежелание заниматься ее делами. Следовало изобрести какой-нибудь способ заставить его хотя бы выслушать всю историю с похищением. Наверное, стоит преподнести ему какой-нибудь презент. Допустим, прийти к нему с бутылкой коньяку. Не то чтобы она рассчитывала поразить его коньяком. Столь обеспеченный мужчина в гробу видал такие подарки. Расчет строился на другом. Никифоров не дурак и уже, конечно, догадался, насколько Полина ограничена в средствах. Когда он увидит, как она потратилась, чтобы сделать ему приятное, он не посмеет выгнать ее сразу. Главное — просочиться к нему в квартиру, а там уж она будет действовать по обстановке.

Она зашла в первый же попавшийся магазин, выбрала красивую бутылку и, не дрогнув, заплатила за нее сумасшедшие деньги. Коньяк положили в хрустящий пакет с шелковыми хвостиками, и Полина, подумав, присовокупила к нему пачку сигарет (она знала, какую марку он курит!) и миленькую зажигалку. Она скажет, что это трубка мира.

Строя наполеоновские планы, она доехала до нужной станции, прошла через турникеты, расспросила прохожих, в какую сторону ей идти, вышла из подземного перехода и.., встретилась глазами с «почтальоном». Это был он, никаких сомнений! Та же борода, те же холодные глаза — Полина в жизни не забудет это лицо! «Почтальон» стоял, словно волнолом, прямо посреди тротуара и разбивал выливающийся из метро людской поток на две части.

Полина резко остановилась, и ее тотчас же начали толкать со всех сторон локтями. Только что она была одной из частиц этой толпы, но едва прекратила движение, немедленно выпала из нее, стала инородным телом. Сейчас бородатый сделает рывок, воткнет в ее тело иглу и увезет в такое место, где Полину не найдут ни близнецы Дякины, ни милиционер с круглым носом и красными ушами, ни тетя Муся с Эдуардом, ни даже Никифоров. Тот, пожалуй, вообще не узнает, что с ней случилось самое страшное. Если он задумал провести лето в городе, то не узнает.

Все эти мысли промелькнули в ее голове, словно короткие молнии в грозовом небе. Она попятилась, отыскивая путь к отступлению. Пути не было. «Я должна прорваться, — решила Полина. — Я не хочу, чтобы меня убили. И притом неизвестно за что».

— Неслыханно! — заявил Никифоров и со злостью швырнул телефонную трубку

— Плохие новости? — лениво спросил Костя Бунимович, занявший своей тушей весь диван перёд телевизором.

По телевизору показывали соревнования по синхронному плаванию. Бунимович лежал и восхищался ногами, которые одновременно высовывались из воды и выделывали такие штуки, от которых голова шла кругом.

— Послушай, они же друг друга не видят! — удивился он. — И музыку под водой не слышат. А получается все одинаково.

— Они считают про себя, — бросил Никифоров.

— Ну да! — не поверил тот. — Ты совсем помешался на своей математике. Скажешь тоже — считают!

Они были друзьями детства и легко прощали друг другу то, что никогда не спустили бы никому другому. Бунимович, которому плохо давались точные науки, долгое время пропадал в каком-то сборочном цеху, а ныне возвысился до владельца автомастерской. Обычно он являлся к Никифорову с пивом в самый неподходящий момент и предлагал устроить «мальчишник» — посмотреть вместе телевизор или погрузиться в компьютерные «стрелялки».

— Звонила моя бывшая жена! — сдерживая ярость, сообщил Никифоров. — Она сейчас будет проезжать мимо, и ей, видите ли, необходимо обсудить одно важное дело.

— Вот черт! — озаботился Костя и сбросил ноги с дивана на пол. — Она опять начнет меня строить.

— Я ее сюда не пущу! — пообещал Никифоров, срывая с себя футболку и надевая рубашку, которую привез из Германии и очень любил.

Костя знал об этой любви, поэтому с подозрением спросил:

— Хочешь снова ей понравиться?

— Шутишь? — Никифоров надел часы и схватился за расческу. — Я не для нее наряжаюсь. Забыл? Ко мне должна зайти коллега, надо достойно выглядеть.

— Математичка? — оживился Бунимович, который обожал вгонять в краску кандидатов наук и профессоров женского пола, которые время от времени возникали в поле его зрения благодаря дружбе с Никифоровым.

— Костя, я тебя предупреждаю, — мрачно заявил тот. — Чтобы ты эту тетку не трогал. Она руководитель одного важного проекта. Я не могу себе позволить испортить с ней отношения.