А потом, устроив Вилли в университет, этот тип попытался слепить из парня свое подобие. Но тут племянник, уже раскаявшийся в том, что приехал в рейх, в том, что воспользовался связями дяди, продемонстрировал редкую неблагодарность, не пожелав стать даже штурмовиком! Единственное, на что он согласился, – это на работу в Имперской канцелярии, хотя она была и «не по профилю»: почувствовал, что от такого места нельзя отказываться.

Как-то весной, когда они с Димой осторожно прощупывали друг друга, Шварц проговорился, что когда-то был в болгарском комсомоле. И испугался! Но Варгасов ответил на откровенность откровенностью.

– Напрасно волнуешься! Со мной можно говорить обо всем: я – антифашист и борюсь против гитлеризма. Хочешь мне помогать?

Вилли недоверчиво смотрел на своего нового знакомого, на когтистого орла, устроившегося у него на груди и цепко держащего свастику: Пауль пришел в тот день в военной форме, не успев переодеться. Можно ли верить такому? А вдруг это ловушка?

– Мне надо подумать, – сказал Шварц уклончиво.

И Дима понял его. Надо быть совсем безголовым, чтобы мгновенно откликнуться на такое необычное предложение.

Весь вечер Варгасов думал, как же доказать Вилли, что он не лжет. И вдруг вспомнил, что Шварц упомянул, будто сдал перед отъездом в Германию свой комсомольский билет секретарю («Каждая цифра его номера – у меня перед глазами!»), что того звали Христо, а вот фамилию – запамятовал.

И полетела на имя «Питера» радиограмма: прошу срочно уточнить, выяснить…

Следующий их разговор с Вилли оказался весьма примечательным. Совершенно неожиданно – они в тот момент были очень далеки от Болгарии – Дима спросил:

– Так ты и не вспомнил фамилию Христо?

Шварц от удивления широко раскрыл глаза:

– Н-н-ет…

– Его фамилия Добрев.

– Точно! Откуда ты узнал?

– Оттуда же, откуда номер твоего билета, – и Варгасов назвал его. – Правильно?

– Правильно… – Вилли был в полной растерянности. – Кто тебе все это сообщил?

– Москва.

Вот тогда Шварц окончательно поверил Паулю и ни разу не усомнился в целесообразности, а главное, в пользе того, что они с Кесслером делали. Ни разу не поколебался, хотя хорошо знал, чем все это грозит. Вилли Шварц стал верным товарищем и помощником Пауля Кесслера.

Дима не спеша, – до очередного сеанса связи оставалось еще больше часа, – прогуливался по улицам. «О, куда меня занесло, – удивился он, обнаружив, что очутился на Вейзенштрассе. – Ну что ж, это даже к лучшему: рядом метро Клостерштрассе, можно будет довольно быстро добраться до рации. А пока, где-нибудь надо поужинать. Заходить домой уже нет смысла…»

И Варгасов толкнул дверь старинного ресторанчика с грустным названием: «К последней инстанции». Раньше, в перерывах между судебными заседаниями, в нем любили сиживать юристы… Теперь же публика была самая разношерстная!

Проголодавшийся Варгасов заказал говяжью грудинку с отварным картофелем и соусом из хрена, отвергнув солонину с квашеной капустой, которую нахваливал кельнер. Потом, поразмыслив, попросил кружку хорошо выдержанного мартовского пива.

Неторопливо поужинав, привычно закончив трапезу чашечкой крепкого кофе, Дима собрался с силами и покинул уютный ресторанчик. Через несколько минут он уже нырнул в темную пасть «убана», скучные стены которого не в состоянии были украсить даже многочисленные афиши и рекламы.

Сверкала белозубой улыбкой экранная хохотунья Жени Юго… Застыла в весьма соблазнительной позе неподражаемая Лояна, очаровавшая всех своими танцами в «Индийской гробнице»…

Но уже не было времени любоваться кинозвездами. Подмигнув (пиво сыграло-таки свою роль!) комику Гансу Рюману – тот тоже подмигивал Варгасову, впрочем, как и всем, скорчив при этом уморительную рожу, – Дима вошел в ярко-желтый вагон для некурящих. В красные обычно усаживались те, что дымили беспрерывно и не могли сделать перерыв даже на несколько минут. «Горин обязательно составил бы им компанию…» – неожиданно пронеслось в голове. И тут же Дима оборвал себя: «Чушь какая-то! Как он попадет в это логово? Уж от пива пьянеть стал…»

Вскоре Варгасов был на окраине Берлина, недалёко от облюбованного Максимом Фридриховичем места. Отыскав заброшенный подвал, Дима, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку, вошел внутрь и достал из кармана фонарик. Сильный, яркий луч осветил тот угол, где был зарыт радиопередатчик. Поставив фонарик на какой-то ящик, Варгасов принялся разгребать заранее припасенной лопаткой кирпич и мусор, которые маскировали тайник. Через несколько минут у ног его зияла яма.

Рации в ней не было…