Сама по себе вампирская тема — вещь настолько благодатная, учитывая нынешнюю конъюнктуру, что даже пародировать ее как-то неловко. Вот и Пратчетт дает себе меньше воли, чем хотелось бы читателю — например, в романе отсутствует такая замечательная, богатая на всевозможные трюки и приколы фигура, как охотник за вампирами. Бороться с любезной и обходительной нечистью, железной хваткой взявшей за горло Ланкр, приходится неуклюжему священнику-омнианцу, да все тем же ведьмам — вечной триединой сущности («дева, мать и… еще одна»). Только в роли девы на сей раз выступает ведьма-неофитка Агнесса, в роли матери — Маграт, а в роли «еще одной» — нянюшка Ягг. А вот фигура матушки Ветровоск постепенно обособляется, отчего приобретает какой-то уж и вовсе сверхчеловеческий — или нечеловеческий — масштаб.

Заодно неутомимый Пратчетт мимоходом иронизирует по поводу пафосных воплощений «полых холмов», «короля былого и грядущего», «Франкенштейна» и прочих романтических-готических сюжетов.

Мария Галина

СПб: Амфора, 2006. — 432 с. (Серия «История будущего»). 5000 экз.

Слово обладает волшебной силой превращаться в реальность. Нужна лишь смелость, чтобы позволить слову это сделать. Десять лет назад роман «Посмотри в глаза чудовищ» стал знаменит не потому, что в нем восставал из праха поэт Гумилёв. И даже не потому, что жанр криптоистории оказался востребован в пору безвременья. Все же главным в том романе был пойманный на кончик пера дух времени и смелость (буквально кураж), сопровождавшие слова и поступки главного героя и создававшие смычку между литературой и жизнью.

И вот перед нами последний роман трилогии. Десять лет спустя читатель вновь получает возможность узнать о приключениях Николая Гумилёва. Бывший поэт, выдающийся мистик и путешественник по магическим мирам опять попал в передрягу, да еще со всеми друзьями и домочадцами. Но на этот раз человечеству угрожают не подземные ящеры, которые предпочли задружиться с поэтом-воином. Источник проблем — более древние и таинственные силы, осколки давно забытых цивилизаций. Семь эпох прошло с тех пор, как был возведен загадочный Ирем — негостеприимный и нечеловеческий город, в котором время остановилось. Волна грандиозных катастроф, захлестнувшая планету, забрасывает Гумилёва с конгресса тайных обществ прямиком в это царство теней. Его сын Степан во главе «команды спасателей» пробивается к нему на помощь. В то же время в Москве бушуют невиданные пожары, в Швейцарии идет революция ролевиков, Священный Грааль украден малоизвестными самураями…

Все апокалиптические сюжеты развиваются параллельно, складываются в сложную мозаику, в которой разобраться непросто. Да и нужно ли? Лучше просто читать… Но, увы, в этом постмодернистском коллаже из сказок и жанровых историй, под перечнем цитат из классиков и современников кураж весь выдохся. Тот Гумилёв был настоящий — а этот всего лишь сказочный.

Сергей Некрасов

Москва: ACT — Транзиткнига, 2006. — 346 с. (Серия «Звездный лабиринт»). 5000 экз.

В сборнике молодой львовской писательницы собраны произведения малой формы; некоторые из них уже публиковались в периодике. В жанровом отношении равноправие между НФ и фэнтези почти соблюдено. Отличительная особенность всех представленных рассказов — их накал. Автор безжалостно подвергает читателя эмоциональной бомбардировке, обостряя до предела внешне вполне житейские ситуации.

Досадно даже не то, что, препарируя внутренний мир героев и их действия, писательница чаще всего обращается к эмоциям негативным, рискуя утопить в депрессии читателя. Досадно, что при всей яркости психологической составляющей многие иные элементы рассказа просто игнорируются. Пренебрежение миром, в котором действуют герои, придает внешним обстоятельствам декоративную функцию, усиливающую и без того отчетливое ощущение наигранности происходящего. К примеру, рецензент не смог поверить, что причиной колонизации планеты цивилизацией, овладевшей межзвездными перелетами, стало обнаружение «залежей нефти» («Полтюбика жидкой удачи»).

Сам автор, впрочем, не скрывает своей особой симпатии к жанру фэнтези, где требования к правдоподобию и внутренней логике событий существенно ниже, чем в НФ. Но пренебрежение законами драматургии прозаического произведения (и не важно, в каком жанре ты предпочитаешь работать) изрядно мешает убедиться хотя бы в литературной достоверности текста.

Удачей сборника (среди весьма различающихся по мастерству исполнения рассказов) можно назвать новеллу «Ромашка» — уже известную читателям «Если». Здесь наряду с психологизмом есть и оригинальная идея, попытка заставить читателя поверить в подлинность происходящего. А ведь, казалось бы, автор всего-то уделил немного больше внимания иным элементам текста, хотя бы таким, как сюжетная интрига…

Сергей ШИКАРЕВ

Москва: АСТ, 2006. — 608 с. (Серия «Звездный лабиринт»). 7000 экз.

Роман «Время — московское» завершает нашумевшую космическую трилогию А.Зорича. За те несколько лет, пока она создавалась, отношение к ней самого автора заметно изменилось. Если в первой книге А.Зорич выступал, не покидая родного образа — ироничного модерниста, интеллектуала, ухитрившегося и в космоопере припрятать фигу в кармане, то последняя часть трилогии звучит совершенно иначе. Трилогия оказалась той игрушкой, которая неожиданно проявила прочную связь с социальной реальностью наших дней. Поэтому А.Зорич перестал держать дистанцию между собой и текстом. То, что в первой книге было предметом иронии, признаком архаизации массового сознания, в последнем рассматривается под иным углом: так ли это все смешно? может быть, напротив, за авторитарной реальностью стоит реальность архетипическая? И в слове «фундаментализм» главное — «фундамент», а не то, как его трактуют?

Батальные сцены, по всей видимости, поднадоели автору, поэтому финальная победа гипер-России над гипер-Ираном выписана без души и фантазии.

Зато кое-какие новинки заслуживают доброго слова. Во-первых, роман двух главных героев — молодого пилота и ксеноархеологини. Оба, что называется, «имели опыт», однако А.Зорич построил их знакомство как медленное, в духе старых советских фильмов, сближение двух людей, можно сказать, неискушенных в любви. Это для современной нашей фантастики диковина, притом диковина, выполненная удачно, живо.