Шрифт:
— Успокойтесь, успокойтесь, не позову!.. Уйду на целый день, — сердито отвечал дедушка.
Очень часто старик, действительно, уходил далеко за город со своей «босоногой командой», или уезжал на лодке удить рыбу, или уходил на Гаванское поле пускать змея, а то просто отправлялись на взморье, на Смоленское кладбище или куда-нибудь в лес… Тогда в окрестностях Петербурга было еще много лесов.
Наша мама из всех дочерей — одна была на стороне дедушки. Характером и привычками она была точно не дочь его, а верный молодой, веселый товарищ.
— Вот еще что выдумали!! Уж папеньке в своем доме и жить по своему вкусу нельзя, — укоряла она сестер, если, случалось, при ней заходил спор о мальчишках. — Папеньке одно удовольствие с ребятами побалагурить да заняться… Учит их и сам занят… Ребята его славные и любят его…
Бабушка и младшие сестры никогда ни слова не возражали маме. Все же она была старшая, притом замужняя и гостья.
Она, как вихорь, влетала в дедушкин кабинет, обхватывала его за шею и начинала звонко целовать и гладить его голову, приговаривая:
— Мой голубчик, мой родной, мой любимый! Моя дорогая умная седая голова! Оставьте их всех, если они вас обижают!.. Поедем жить ко мне… И у меня сколько хотите зовите своих мальчишек…
Дедушка, конечно, смеялся. Там, в кабинете, они начинали шутить, болтать, и все забывалось.
Во всяких семейных недоразумениях она бежала к нему, а он шел к ней, и они советовались друг с другом и утешали друг друга.
Когда папа с мамой приходили в «серенький домик», мама сейчас же уходила к дедушке в кабинет и проводила там многие часы. Они там что-то читали, переписывали, рассказывали друг другу разные истории и весело безумолку хохотали. Точно два молодых беспечных товарища. Дедушка учил ее рисовать, и у нее были большие к этому способности. Это была редкая любовь и дружба между отцом и дочерью.
Дедушка с лишком тридцать лет прожил в сереньком домике с зелеными ставнями. Не только по всем 15 и 14 линиям его решительно знали все, но, кажется, и по всему Васильевскому острову о нем шла молва. Его все звали «советником», потому что он был в чине коллежского советника [37] .
Изо дня в день, в один и тот же час, дедушка пешком отправлялся на службу в «Государственный банк». А ровно в 4 часа он возвращался домой.
Многие в это время говорили: «Вот уже девятый час, советник на службу идет». Или: «Господи, как время-то летит, четыре часа, уже советник со службы возвращается». И проверяли часы…
37
Коллегиями в России до 1917 года назывались высшие государственные учреждения (министерства). Советник — один из ответственных работников коллегии.
Так было много-много лет. После обеда, в летнее время, в кабинете дедушки на улицу раскрывалось окошко. Около окна почти всегда стояла толпа ребятишек. Они нетерпеливо ждали его. Это были большею частью мальчики — «друзья босоногой команды», как называл их дедушка. «Советник окно открывает», — радостным шепотом проносилось между детьми. И все теснились, липли, как мухи, к этому «сладкому» окну.
— Дяденька, будешь пускать пузыри сегодня? — спрашивали ребята.
— Пожалуй…
— С дымом? Али с мошкой?
Дедушка умел пускать удивительные пузыри: двойные, тройные, цветные, всевозможные. Ребята смеялись и носились за ними по всей улице. Сами пускали и радовались.
Если погода бывала холодная, то к ужасу тети Саши дедушка перетаскивал своих мальчишек к себе в кабинет. Там они читали, работали, рисовали, просто болтали и обсуждали все важные детские дела.
По воскресеньям и праздникам очень часто дедушка отправлялся куда-нибудь… Оншел, неизменно окруженный своими мальчишками. Иногда они шли с веслами и баграми кататься на лодке, иногда с огромным самодельным змеем.
Если на Васильевском Острове видели такое шествие, то многие говорили: «Вон «советник» опять куда-то пошел со своими мальчишками… Любит ребятишек… Поди ж ты, все с мальчишками…»
Очень часто по праздничным дням дедушка со своими мальчишками на зеленой лужайке перед своим домом сражался в бабки или в лапту. Все это он очень любил.
В то время на Васильевском Острове царила необыкновенная простота нравов. На 15 и 14 линиях не было каменной мостовой и росла трава. Посреди улицы возвышались деревянные мостки; тетеньки, обнявшись с подругами, разгуливали по ним без шляп. Иногда они на улице играли в «горелки» [38] … А дедушка выходил на улицу даже в халате и сам подметал панель [39] около своего дома.
38
«Горелки» — игра, в которой по сигналу стоящий впереди ловит других участников, убегающих от него поочередно парами. Название связано с песней, сопровождающей игру: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло…»
39
Тротуар.
Тридцать лет открывалось окно «советника». Около него, как в панораме, сменялись «друзья босоногой команды». Одни вырастали, уходили, другие являлись на смену… Было что-то притягательное и трогательное в этом открытом окне. Много ребятишек сменилось здесь. Уже взрослой замужней женщиной я помню эту «босоногую команду», эту любовь детей к нашему деду. Как в панораме, проходят у меня перед глазами Саша и Жорж — кондитерские ученики [40] , Степа и Маша — дети-сироты бедной прачки, рыжий Андрей — маленький забитый рыжий мальчик из лавки, Гриша — наш общий любимец и другие. Дедушка не мог им дать ничего большого: ни средств, ни забот, ни удовольствий. Но он был их защитником, утешителем, и то малое, что он им давал, наверно, скрашивало их горькую жизнь радостью и счастьем.
40
Ученики в кондитерском магазине.