Год 1740, январь, 24 дня. Санкт-Петербург. Пьетро в ловушке.

Мира явился в шесть часов в дом на Мойке и постучался условным стуком в двери. Ему сразу открыли. Но вместо старого слуги он увидел незнакомого человека. Это был совсем молодой человек.

— Здравствуйте, барин, — приветствовал он его. — Прошу вас. Барышня заждалась вас.

— А Семен где? — Пьетро успокоил угодливый тон молодого человека.

— Вчарась домой отпросился. В деревне у него сестра заболела. Вот и отпустили его. А меня замет Семена взяли. Дак мне то не впервой, барин. Будьте покойны. Я-то сию службу знаю. Да и чего сложного то? Двери отворяй, господ принимай, да комнаты топи.

Слуга захотел помочь Пьетро снять шубу. Тот повернулся спиной. И тот же момент на него сзади навились и быстро подмяли под себя три дюжих молодца, взявшихся неизвестно откуда.

— Попался шут! — заговорил кто-то.

— Теперь не вырвешься.

Итальянцу скрутили руки за спиной ремнями и повернули его лицом.

— Узнаешь? — Мира увидел перед собой широкую плоскую рожу.

— Николи такого мерзкого рыла ранее не видал, — сказал он.

Незнакомец его кулаком за те слова приложил. И под глазом шута появился синяк.

— Ты шутить-то поостерегись. А то мы тебя и Неве утопить можем. В тулуп овчинный закатаем да прорубь опустим. Тогда там карасей смешить станешь. А меня ты видал и ранее. Я хотел тебя палкой отходить, да не получилось тогда.

— У дома моего ты был с капельмейстером? Помню, помню. И теперь понимаю, кто послал тебя. Сеньор Арайя.

— Про тебе говорить не станем. А сейчас лежи без движения ежели не желаешь, дабы мы рожу тебе разукрасили.

Пьетро замолчал. Сопротивляться ему было трудно, и он понял, что всецело в руках этих людей. Его отнесли в подвал и там посадили на цепь. Двери закрылись, и Мира остался в полной темноте….

Год 1740, январь, 24 дня. Санкт-Петербург. Сеньора Мария Дорио.

Мария проснулась, и увидела, что на её пальце нет заветного кольца. Он вспомнила тот бокал вина, который преподнес ей Франческо Арайя, который был в тот день необычно с ней любезен и щедр на обещания.

Сам Франческо сейчас стоял с ней рядом. Он улыбался.

— Вы что-то потеряли, сеньора? — спросил он.

— Где мое кольцо? — она вскочила на ноги. — Что это значит? Это подарок государыни императрицы Анны Ивановны! Как смели вы, сеньор, тронуть его! — вскричала Дорио.

— Не стоит вам так кричать, сеньора. Кольцо вам вернут. Я взял его не навсегда.

— Вы взяли? И вы вот так признаетесь в воровстве?!

— Я не сказал, что я его украл, сеньора. Я сказал, взял. И взял на время. Дабы одну известную вам особу выманить.

— Что? — Мария села на стул, не в силах более стоять.

— Я ведь обещал и вам, и вашему любовнику шуту, что посчитаюсь с ним. И теперь ему никто более не поможет.

— Вы хотите этим кольцом заманить Пьетро в ловушку?!

— Вы догадливы, сеньора!

— Но Пьетро станут искать! Ведь скоро день рождения государыни! И я все скажу императрице после концерта! И герцог Бирон также все узнает! — бушевала Дорио.

— Если бы все было так, то разве стал бы я вам все рассказывать? Нет, сеньора, Мария. Вы никому и ничего не расскажете! И будете находиться под замком в этом доме до февраля.

— Но мне петь на концерте в день рождения императрицы!

— Я выписал из Италии новую певицу. Это молодая Леонора Виконти из Пармы. И она вас пока заменит. Я скажу государыне, что вы заболели горлом и выступать не можете.

Мария снова вскочила со стула и бросилась на капельмейстера. Она попыталась его ударить. Но Арайя грубо схватил её за руки.

— Не стоит вам брыкаться, сеньора! Не стоит!

— Вы не посмеете, — простонала Дорио. — Не посмеете. Герцог Бирон вам не простит. Не простит…..

— Я это переживу, сеньора.

После этого капельмейстер засмеялся и покинул комнату Марии. Её заперли на ключ. И выхода не было…..

Год 1740, январь, 28 дня. Санкт-Петербург. Во дворце. День рождения государыни императрицы.

28 января 1740 года в день рождения императрицы Анны в Петербурге был праздник великий. Во дворце состоялся маскарад с фейерверком. А для народа были организованы гуляния. Город был украшен празднично. Ни один день рождения Анны доселе не праздновался так торжественно и роскошно.

Герцог Бирон стоял, в этот раз, не рядом с императрицей, как бывало всегда. Он находился среди придворных вместе со своей женой. Рядом с государыней стоял у самого трона кабинет-министр Артемий Волынский.