Левенвольде подскочил как ошпаренный, увидев его:

— Кто это? Что за шутки?

Мира ответил ему по-русски, дабы девица не поняла его. Он уже основательно изучил язык.

— Это шутки шута, граф.

— Кто ты такой? — также по-русски спросил Левенвольде.

— Вам привет от графа Бирена, сударь.

— Что за игры? Это ты, Педрилло? Ты? Как ты попал сюда?

— Я последний кого вы ожидали здесь увидеть, граф? Подберите свою шпагу. Она вам понадобиться.

— Эй! Слуги! — закричал Левенвольде и схватил свой клинок.

— Вам не стоит орать! — ответила ему Шарлота. — Здесь нас никто не услышит. Вы сами этого хотели.

— Змея! Предательство!

— Нет. Это поединок.

Мира вытащил стилет. Левенвольде обнажил шпагу. Клинки скрестились. Преимущество было на троне графа. Клинок шпаги был гораздо длинее, но на стороне шута было фехтовальное искусство, которое тот оттачивал годами.

Пьетро отбил два выпада и ушел в сторону, сделав обманное движение. Он пропустил шпагу противника мимо себя и нанес удар. Стилет пронзил сердце графа. Левенвольде рухнул на пол.

— Готово! — произнес Мира. — Как я и говорил. Он труп. И прикончил я его в четном поединке. Так что это не убийство, фройлен Шарлота. И на его теле только одна малозаметная ранка.

— Тогда помогите мне усадить его тело в кресло.

Они вдвоем сделали это. Девушка внимательно смотрела рану на груди своего мертвого мужа и отметила:

— Крови нет. Стилет хорошее оружие. Ранка почти незаметна. Он умер ночью. Так я скажу утром.

— Но врачи обнаружат даже рану при тщательном осмотре, Шарлота!

— Нет. За это не беспокойтесь. Никто и ничего не увидит. Я знаю тайну рода фон Левенвольде! И эта тайна мне поможет.

— Тайну? — удивился Пьетро.

— Отец Карла фон Левенвольде умер от проказы. Его предки вывезли эту заразу из Палестины, где воевали когда-то. Они совершили там столько злодеяний, что бог наказал их разбойный род этой заразой. С тех пор многие Левенвольде болеют проказой после 35–40 лет. Я скажу, что наказание божие постигло и мужа моего Карла фон Левенвольде. А вы срочно уходите прочь. Но отдайте мне стилет. Там его кровь.

— Возьмите, — Пьетро отдал клинок.

— Прощайте! Вы спасли меня! И сделали меня богатой.

Мира поклонился даме и хотел уйти, но она задержала его:

— Погодите!

— Что?

— Идите ко мне! Есть еще кое что…

— И что же?

— Я хочу вас любить в его присутствии. Все же это моя первая брачная ночь. И я должна испытать эту боль сегодня и это блаженство в первый раз!

— Но…

— Идите! — властно приказал девушка и Пьетро более не колебался, хотя вид трупа врага его не вдохновлял. Но Шарлота была так красива…

На следующее утро граф Карл фон Левенвольде, курляндский дворянин, придворный русской царицы, обер-шталмейтер двора, полковник лейб-гвардии Измайловского полка был найден мертвым. И было объявлено, что умер вельможа от проказы, давнего проклятия рода фон Левенвольде.

Тело положили в дубовый гроб и погребли в родовой усыпальнице Резенов. Теперь у Бирена более не было конкурентов. В придворных кругах Петербурга началось передвижение персон. Граф Бирен мог теперь стать герцогом….

Год 1737, апрель, 10 дня. Санкт-Петербург. Во дворце.

В этот день Пьетро появился во дворце. Он нарядился в красный кафтан, желтый камзол с серебром, желтые штаны и полосатые чулки, положенные шутам кувыр коллегии. Вместо шпаги прихватил с собой свою скрипку.

Лакоста, король самоедский, встретил его вопросом:

— Чего так долго отсутствовал, Педрилло? Неужто болел?

— Может и болел, а твое какое дело? — грубо ответил Мира. — Не при твоем дворе я в шутах служу, твое величество король самоедский.

— Да, я могу из тебя и своего шута сделать, Адамка! Али не знаешь талантов моих? Денег то отгреб ты столько, что всем нам сирым шутам и не снилось. А затем своей службой и дорожить престал?

— Жуй пирог с грибами, твое величество, и держи язык за зубами, — сказал Балакирев Лакосте. — А то граф Бирен как герцогом станет, его тебе укоротит.

Пьетро внимательно посмотрел на Балакирева. Неужели что-то знает? Или просто так невпопад ляпнул? Но по глазам и по лицу шута определить ничего было нельзя.