– Во-первых, он… – Сергей хотел попытаться что-то объяснить, но раздумал. Как выразить то, что сам, извините, только печёнками?.. И Сергей просто сказал: – Ехал-то всё равно классно. Всадник что надо!

– И кобыла правильная, – фыркнула Аня.

Швед финишировал.

– Спортсмен закончил маршрут за одну минуту сорок девять секунд, имея четыре штрафных очка, – вынесла приговор комментаторша. – На старт приглашается…

Следующий всадник свалил на поле почти половину препятствий.

– Фашист пролетел, – оценила его выступление Аня.

Судьи долго подсчитывали штрафные очки («Калькулятора не хватило», – ядовито предположил Сергей), а служители восстанавливали маршрут, ибо знаменитые питерские шедевры действительно лежали в развалинах, как после налёта гитлеровской авиации. Вот тут-то знаток «породы „буцефал“» воспользовался вынужденным перерывом и вволю отыгрался на зрителях. Правду сказать, народ на трибунах уже понял, чего от него ждать, и раздавшийся дискант встретили улыбками и аплодисментами: «Ну, друг, не подкачай, выдай перл…»

И перл действительно состоялся.

Комментатор начал вещать о великих конных традициях нашего города, восходящих (а что у нас не восходит?) к эпохе Петра Великого. Который, естественно, сам фанатически любил лошадей…

На это Аня кивнула:

– Шла бы речь о компьютерах, он бы у них и компьютеры полюбил…

– …Особенно арабских скакунов, – развивал свою мысль комментатор. – Не случайно Фальконе позировали для Медного всадника именно арабские лошади…

Судя по хохоту в зале, публика дружно представила себе двухметрового Петра верхом на крохотном арабе.

– Эй, ты сам-то арабов видел когда-нибудь? – заорал мужской голос совсем рядом с ребятами. – Может, на Аничковом мосту?

Но комментатор, слыша только себя, с прежним энтузиазмом поведал, будто чучело рыжей Лизетты – якобы петровской любимицы, носившей царя в Полтавскую баталию, а ныне упокоенной «на вечной стоянке» в Зоологическом музее, – вовсе даже являет собой не кобылу, а жеребца. Вот вам!

– Кличка «Лизетта», – продолжал комментатор, – скорее всего есть русская интерпретация слова «Лизетто», или, вероятнее, даже «Лизотто», – лошади то ли неаполитанской, то ли испанской породы, подаренной Петру соответствующим двором…

Откуда он почерпнул эту информацию, осталось навсегда его тайной.

– Нигде не почерпнул. Прямо сейчас сам и выдумал, – поделилась Аня с Сергеем. Дилетант, отливавший подобные пули на соревнованиях европейского класса, начинал её раздражать.

– …И был этот чудо-жеребец, несмотря на совсем неказистый рост, премного любим нашим славным царём за его удивительную выносливость. А выносливость Лизотто, уважаемые зрители, объяснялась исключительно большим процентом арабской крови в жилах обеих названных мною пород. За это-то арабское происхождение так горячо и любил его Пётр…

– А тебе – Нобелевскую премию, – сказала Аня. – За выдающееся историческое открытие.

Комментатор казался неисчерпаемым:

– Впрочем, некоторые утверждают, что Лизетта попал к Петру случайно. Принадлежал он тогда казачьему есаулу или уряднику – вестовому, бывшему под Полтавой рядом с царём. В порыве боевого азарта Пётр якобы схватил ближайшую лошадь и устремился на ней в самую гущу событий… Молва также гласит, что и кличку свою благозвучную наш герой получил уже в царской конюшне, ибо ранее звался кличкою, для царских ушей неприличной. Целыми днями маленькая рыженькая лошадка достойно носила царя, весившего, прямо скажем, немало, и ни разу не споткнулась под ним. И потому в старости по указу Петра жила в почёте, достатке и холе до самой своей смерти…

– Всё, что ли? – хмуро поинтересовался Сергей.

– Существует и третья версия, – осчастливил публику комментатор. – Лизетта – жеребец персидской породы, семейный баловень, всюду сопровождавший Петра. Когда Лизетта скучал, он сбегал из конюшни и носился по царским покоям, разыскивая хозяина. Представляете – конь, бегающий по Грановитой палате… Утверждают, что даже к царским застольям сей жеребец допущен бывал. Одно утешает – в сенат не водили… Хотя… Цари – они ребята, понимаешь, с причудами…

Сергей поймал себя на том, что готов лично отправиться в Зоологический музей и подробнее присмотреться к древнему чучелу. На предмет породы и пола.

– Ань, – спросил он, – ты случайно не в курсе, лошадка эта… Лизетта… она там в попоне стоит?

Аня совершенно правильно истолковала вопрос.

– Ты знаешь, – сказала она, – когда делают чучело, они у него всё отре…

Возможно, у «массовика-затейника» имелись насчёт петровского коня ещё штук пять версий, но его ораторский изыск был остановлен появлением следующего участника состязаний.