Ответила с ласкою дочь Ашвапати:

"Поем я, когда будет день на закате".

Тогда подошел, с топором на заплечье,

Сатьяван: он в лес отправлялся, далече.

"Пойду я с тобою! — сказала, тоскуя,-

Тебя одного отпустить не могу я!"

А муж: "Не просила ты раньше об этом,

И как, изнуренная тяжким обетом,

Прекрасная, пост соблюдавшая строгий,

Пойдешь ты пешком по нелегкой дороге?"

В ответ — Савитри: "Я сильна и здорова,

Пойду я с тобой, — таково мое слово".

А муж: "Хорошо. Но, над младшими властны,

Родители тоже да будут согласны".

К свекрови и свекру она, молодая,

Пришла и промолвила, скрытно страдая:

"Мой муж собирается в лес за плодами,

А также чтоб ваше поддерживать пламя.

Священный огонь — вот ухода причина,

И, значит, не надо удерживать сына.

Без мужа мне грустно, — слова мои взвесьте,-

Позвольте мне с мужем отправиться вместе.

Весь год прожила я безвыходно дома,

Мне прелесть лесная совсем незнакома".

Дьюматсена молвил: "С тех пор как женою

Сатьявану стала, — ко мне ни с одною

Ты просьбою не обращалась, родная.

Ступай же, супруга в пути охраняя".

С таким разрешеньем, тревожась о муже,

Пылая внутри и сияя снаружи,

С супругом отправилась в лес шумноглавый,

Где яркие ягоды, свежие травы,

Где нежно касались друг друга вершины,

Пронзительно перекликались павлины.

Шла с мужем вдвоем вдоль речного потока

И лотосы глаз раскрывала широко.

"Смотри!" — говорил ей супруг то и дело,

Но только на мужа царевна смотрела.

Уже он ей мертвым казался, и горе

Таила она в жизнерадостном взоре,

И, помня слова мудреца и пророка,

Ждала, содрогаясь, ужасного срока.

Так, думая думу свою втихомолку,

Плодами наполнила с мужем кошелку.

Затем началась дровосека работа.

Устал он, покрылся росинками пота,

Внезапно почувствовал боль головную

И молвил, взглянув на жену молодую:

"Любимая, мне занедужилось, что ли?

Болит голова, в сердце — острые боли,

Как будто впились в меня копья иль стрелы...

Немного посплю, отдохну, ослабелый".

Присела царевна средь свежих растений,

И голову мужа себе на колени

Она положила, часы подсчитала,-

Уже роковое мгновенье настало!

Тогда-то, в испуге, изверясь в надежде,

Увидела путника в красной одежде.

С петлею в руке и в короне блестящей

Смотрел на Сатьявана страх наводящий

Глазами, налитыми жаркою кровью,-

Не тог ли, кто участь готовил ей вдовью?

Царевна сложила молитвенно руки

И молвила голосом горя и муки:

"Ты мощи нездешней явил мне высоты.

Я вижу, ты — бог. Назови себя: кто ты?"

И был ей ответ: "Савитри дорогая,

За то, что живешь ты, добро постигая,

За то, что ко благу ты шествуешь прямо,

Откроюсь тебе: я — всеправящий Яма.

Сатьявана срок наступил. И петлею

Свяжу, унесу его, в бездне сокрою.

Он, праведник, был тебе верным супругом,

Поэтому сам я пришел, а не слугам

Своим поручил унести его ныне,-

Смиренный, он чтил и богов и святыни".

Связал он Сатьявана быстро, умело

И душу извлек из безгласного тела:

То был человечек, не больше чем палец,-

И стал бездыханным царевич-страдалец.

Исчезла душа — красота отлетела,

Уродливым стало бездушное тело.

<