У мистера Вормвуда была копна чёрных волос, которые он расчёсывал на пробор и которыми чрезвычайно гордился.

— Хорошие, здоровые волосы, — любил повторять он, — означают хороший, здоровый мозг под ними.

— Ну, прямо как у Шекспира, — сказала однажды Матильда.

— Как у кого?

— У Шекспира, папочка.

— А он был башковитый?

— Очень, папочка.

— И у него была огромная шевелюра?

— Он был лысым, папочка.

— Если не можешь разговаривать по-человечески, лучше заткнись, — рявкнул отец.

Как бы там ни было, мистер Вормвуд бережно ухаживал за своими волосами и следил, чтобы они выглядели здоровыми и блестящими. Впрочем, может быть, ему только казалось, что они такие. Каждое утро он натирал волосы особым лосьоном под названием «Фиалковый тоник для волос». Склянка с этой зловонной смесью фиолетового цвета всегда стояла на полочке над раковиной, рядом с зубными щётками. Утренний массаж головы мистер Вормвуд проводил ежедневно после бритья. Массаж проводился очень энергично и сопровождался громким ворчанием с придыханием и возгласами: «А-а-а, хорошо! Вот так! Это то, что нужно!» Матильда слышала их даже в своей спальне, которая находилась в другом конце коридора.

Итак, рано утром Матильда, закрывшись в ванной, открутила крышечку отцовского лосьона и вылила три четверти в раковину. Затем она взяла мамино средство для волос и смешала его с оставшимся в склянке отцовским тоником, хорошенько встряхнула, так, чтобы смесь стала равномерно-фиолетового цвета и ни капельки не отличалась от настоящего лосьона. Затем она поставила бутылочку с «лосьоном» на её законное место на полке над раковиной, а мамино средство вернула в стенной шкафчик.

За завтраком Матильда тихо сидела в столовой и ела кукурузные хлопья. Её брат сидел напротив, спиной к двери, и жевал хлеб, намазанный арахисовым маслом вперемешку с клубничным джемом. Мать в это время была на кухне и готовила мистеру Вормвуду завтрак, который обычно состоял из яичницы с тостом, трёх сосисок, трёх ломтиков бекона и нескольких жареных помидоров.

В этот момент в столовую с шумом вошёл мистер Вормвуд. Он не мог спокойно входить в комнату, особенно во время завтрака. Ему хотелось, чтобы его появление сопровождалось шумом и суетой, словно своим приходом он возвещал: «Это я! Я пришёл, собственной персоной. Я хозяин, добытчик, и только благодаря мне вам так хорошо живётся. Так что уважьте меня».

На этот раз он вошёл широким шагом, похлопал сына по спине и громко сказал:

— Ну, мой мальчик, у твоего отца такое предчувствие, что и сегодня его ждёт удача, что он заработает кучу денег. У меня в гараже есть несколько красавиц, которых я собираюсь впарить очередным идиотам. Где мой завтрак?

— Уже несу, моё сокровище! — крикнула из кухни миссис Вормвуд.

Матильда наклонилась ниже над своей тарелкой: она не отважилась поднять глаза. Во-первых, она вовсе не была уверена в том, что увидит именно то, что ей хотелось. Во-вторых, если бы даже она увидела то, что рассчитывала увидеть, она опасалась, что лицо может её выдать. Брат смотрел в окно поверх её головы и запихивал в рот очередной кусок хлеба с ореховым маслом и клубничным джемом.

В тот момент, когда отец направлялся на своё место во главе стола, мать принесла из кухни огромную тарелку, доверху наполненную яичницей, сосисками, беконом и жареными помидорами. Увидев мужа, миссис Вормвуд замерла как истукан, а потом завопила так, что у самой чуть не лопнули барабанные перепонки. Тарелка с грохотом шлёпнулась на пол и вместе с завтраком разлетелась в разные стороны. Все подпрыгнули от неожиданности, включая и самого мистера Вормвуда.

— Что это с тобой, женщина?! — воскликнул он. — Посмотри, что ты сделала с ковром!

— Твои волосы! — ужаснулась миссис Вормвуд, тыча указательным пальцем в мужа. — Посмотри на свои волосы! Что ты с ними сделал?

— Господи, да что с ними такого? — удивился тот.

— Во, чума! Пап, правда, где это тебя так угораздило? — закричал Майкл.

В столовой поднялся настоящий гвалт.

Матильда хранила молчание. Она просто сидела и восхищалась произведённым эффектом. Шевелюра мистера Вормвуда была теперь грязно-серого цвета — именно такого цвета становится костюм циркового канатоходца, если его не стирать целый сезон.

— Ты… ты… ты выкрасился! Зачем ты это сделал? — вопила миссис Вормвуд. — Это же ужас! Просто кошмар! Ты похож на придурка!

— Что за чушь вы несёте? — вскричал отец, хватаясь за волосы обеими руками. — Ничего я не выкрасился! Что значит «выкрасился»? Что за идиотские шутки?!

Лицо его сделалось бледно-зелёным, как кислые яблоки.

— Ты выкрасился в такой же цвет, что и мама, — пригляделся Майкл. — Только твои волосы погрязнее!