Шрифт:
Неужели, предлагая платок, всего лишь насмехался?
В этот момент улыбка лорда Дарингтона стала еще шире, и он действительно засмеялся.
— Наглец!
Линни возмущенно вскинула голову и мысленно пожелала обидчику провалиться сквозь землю и вернуться в ад, откуда он, должно быть, и явился.
Лорд Дарингтон тем временем едва заметно кивнул и переключил внимание на спутницу.
— Что-то неважно себя чувствую. — Линни встала и подошла к Эрнесту Уэрингу, графу Пеллерингу. — Отвезите меня домой. — Вообще-то она редко подавала голос и уж тем более никогда ничего не требовала, так что никто из сидящих в ложе не ожидал столь решительного тона. Однако всеобщее изумление действия не возымело.
Каролина вышла в коридор и направилась в сторону ротонды. Никто не заставит ее находиться в одном зале с лордом Дарингтоном, да еще и терпеть насмешки.
Хватит того, что этот человек безжалостно выгнал ее из родного дома, и веселиться ему она не позволит, особенно за счет собственного доброго имени. На этот раз матушка и мистер Эванстон не ошиблись. Лорд Дарингтон действительно оказался самовлюбленным повесой и даже не счел нужным вежливо вести себя с супругой того джентльмена, от которого унаследовал титул и поместье, — собственного четвероюродного дядюшки.
И он посмел насмехаться над ней!
Да, надо было высморкаться в его платок еще громче и откровеннее. По крайней мере, было бы не так обидно.
Глава 2
«Если уж речь зашла о лорде Дарингтоне и о выселении из поместья вдовствующей леди Дарингтон вместе с дочерью, то пришло время сказать пару слов и о самой дочери, леди Каролине Старлинг.
Автор признается, что имя достойной леди Каролины нечасто мелькало на страницах светской хроники, однако сейчас необходимо отметить, что скромная, тихая мисс собирается отправиться к алтарю не с кем иным, как с самим Эрнестом Уэрингом, графом Пеллерингом.
(Кстати, не кажется ли вам, уважаемые читатели, что имя и титул джентльмена просятся в стихи?)
Автор надеется, что леди Каролина найдет сельскую жизнь приятной, а особенно полюбит собак и охоту. Доподлинно известно, что лорд Пеллеринг души не чает в своей своре».
Светские заметки леди Уислдаун. 28 января 1814 годаУжасно, когда найти удобное положение в постели удается всего лишь за пять минут до того страшного момента, когда приходится вставать. Особенно если постель теплая, а в комнате так холодно, что кусок льда можно хранить целую неделю.
Судя по замерзшему носу, второе утверждение вполне соответствовало истине. Ну а в справедливости первого сомневаться не приходилось: наконец-то голова устроилась на подушке, руки и ноги согрелись, а собственные плечи перестали мешать. Ах, до чего же хорошо!
И тут в дверь постучали. Не тихо и деликатно, а настойчиво, резко и требовательно: бах-бах-бах!
— Линни! — послышался голос матери.
Проклятие!
Не дожидаясь ответа, Джорджиана ворвалась в комнату. Выглядела она далеко не лучшим образом: волосы накручены на папильотки, бледное лицо лишено обычной косметики.
Пробуждение не самое приятное.
Герцогиня, кажется, полностью разделяла мнение хозяйки. Верная подружка Линни, как обычно, спала в ногах, головой к двери, но сейчас грациозно поднялась, повернулась к леди Дарингтон задом и снова улеглась.
— Право, милочка, не стоит пускать эту кошку в постель.
«Эта кошка» возмущенно дернула хвостом. Линни не ответила. Она вообще редко говорила, однако мать не замечала молчания дочери.
— Ни за что не поверишь, — Джорджиана запахнула халат и продолжила взволнованный монолог, — в то время как мы здесь с тобой разговариваем, этот человек сидит в нашей гостиной!
Поскольку Линни не произнесла ни слова, местоимение «мы» можно было считать не самым подходящим.
— Что за невежество! — воскликнула леди Дарингтон. — Приехать в такую рань! Никто не наносит визиты раньше полудня — неужели он не знает?
Кем бы ни был преступник, светских обычаев он, судя по всему, действительно не знал.
— До чего же он… — Матушка замолчала, не находя нужных слов. Факт сам по себе странный. Джорджиане Старлинг, леди Дарингтон, никогда не приходилось опускать руку в карман за словом. — Если он считает, что можно отвернуться от меня на балу у Уортов, а потом появиться в моей гостиной за два часа до полудня и вести себя так, как будто мы закадычные друзья, то глубоко заблуждается.
Сердце Линни затрепетало. Да, честное слово, мелодраматично затрепетало. Глупое, слабое, нежное сердце. Наверное, пришла пора пригласить доктора Нилсона и попросить проверить, все ли с ним в порядке.
Но, разумеется, сердце затрепетало лишь потому, что лорд Дарингтон вел себя самым непристойным образом. И голова закружилась исключительно по той же причине.
— Лорд Дарингтон здесь? — с удивлением услышала Линни собственный голос. — Сейчас?
Джорджиана взглянула на дочь и нахмурилась. Она любила говорить, но не разговаривать.
— Спустись к нему, — приказала она и презрительно взмахнула рукой. — Я ни за что не пойду. Не готова принимать в столь неприличное время, еще даже чаю не успела выпить.