– Поехала к своему любовнику! Отличная работа, Оле!

– К своим родителям, – поправил меня Оле. – Ее отец звонил мне вчера утром, чтобы воззвать к моей совести. Он сказал, что не очень красиво для походов налево выбирать женщин из круга своих друзей, и спросил, неужели я не мог думать головой, а не членом. И что я теперь знаю, где найти Миа, если опомнюсь.

– Ну что за семейка! – Я была откровенно шокирована. – Он что, прямотак и сказал: «членом»? Ну, как раз в этот момент уж точно и нужно было сказать: «Свекор, спроси-ка лучше свою дочь о том хрене, с которым она встречалась в пятницу в «Редженси Палас». Это же совершенно... о, кстати, как больно-то!

– Мы уже почти пришли, – сказал Оле, открывая дверь своего кабинета.

– Вы уже вернулись с обеденного перерыва, доктор? – спросила его ассистентка за стойкой в приемной.

– У фрау Талер острая боль. Посадите ее в первое кресло и пришлите мне Лену.

Оле подмигнул мне и исчез за дверью, а я стояла и смотрела на другую дверь, ведущую в кабинет.

– Дайте мне, пожалуйста, вашу карточку социального страхования, – попросила ассистентка. Я дала. – Вам повезло, – прощебетала она. – У господина доктора прием расписан до конца следующего месяца.

– Повезло? – Мое определение везения явно не совпадало с определением этой девушки. Я просто ненавидела подобные незапланированные мероприятия. К такому визиту я всегда готовилась пару дней, морально и физически.

Как только я села в кресло, боль туг же прекратилась.

– По-моему, прошло. – Я встала. – Пожалуй, пойду.

– Сидите. Так всегда бывает, – пояснила Лена, стройная блондинка-практикантка, и прикрыла мне шею салфеткой. – Это адреналин. Как только придете домой, снова начнет болеть.

– Сейчас посмотрим, – произнес Оле. В белом халате он был прямо-таки воплощением главврача Гозвина из моих книг. (Когда я его придумала, я еще не была знакома с Оле, но по непонятной мне причине он оказался очень на него похож.) Еще с секунду я любовалась тем, как белый цвет идеально подходит к его голубым глазам, загорелой коже и светлым волосам, а потом он опустил кресло и направил мне в лицо лампу.

Я автоматически открыла рот и закрыла глаза.

– Очень хорошо. – Оле постучал железякой по зубам. Болел не запломбированный зуб, который когда-то доставил мне кучу неприятных ощущений, а соседний, последний с левой стороны, на котором не было пломбы. Зубы у меня были ровные и белые, но не особенно хорошие. И это несмотря на то, что в детстве мне запрещали есть сладости. Спасибо, мама!

– А, ничего, это мелочь. – Оле засунул мне за щеку два ватных тампона. – Всего лишь маленькая дырочка. Для этого нам обезболивающее не нужно, правда?

– Хех! Хез хукола я хихего хелать хе хам! – закричала я с набитым ватой ртом.

– Ну вот, я знал, что ты храбрая девочка, – кивнул Оле и взялся за бормашину. – Так, на чем мы остановились?

– Хукол! Хукол! – Я размахивала в воздухе кулаками.

– А, ну да, – вспомнил Оле, а бор тем временем уже буравил мой больной зуб. О, как же я ненавижу этот звук. – Миа ушла, а ее отец думает, что я не могу держать свой член в узде.

Услышав эти слова Оле, медсестра ткнула слюноотсосом мне в горло. Очевидно, она еще не успела посплетничать о недавно произошедших в личной жизни шефа изменениях.

– Кх-кх-кх-кх! – напомнила я ей о своем существовании.

– Извините, – пробормотала Лена.

– Я собираюсь на днях пойти к адвокату, чтобы посчитать, что мне останется после развода, – сообщил Оле и стал сверлить прямо по больномуместу.

– А!– воскликнула я. – Хукол! Хукол!

Но Оле только осторожно прижал меня к креслу и продолжил сверлить. Так он раз и навсегда излечил меня от фантазий, как мы с ним занимаемся страстным сексом в этом самом зубоврачебном кресле. Как я уже сказала – это было только в моих фантазиях. И ни бормашина, ни медсестра там уж точно не фигурировали.

– Вот и все, – бодро произнес Оле как раз в тот момент, когда я уже была готова потерять сознание. – Ты очень храбрая. Возможно, мне и не придется платить много. Кредит за мой кабинет большой, а детей у нас нет. Конечно, мне придется заплатить ей за квартиру, но это я как-нибудь переживу. Нет-нет, лежи, сейчас поставим пломбу. Еще немного, Лена, да, как раз. Ну, или она может получить квартиру, но тогда ей придется платить. Ха-ха, интересно только чем. Она же все, что зарабатывает, до последней копейки тратит на туфли.

Он подул мне на нерв чем-то холодным.

– Ай! – вяло отреагировала я.

Когда меня, наконец, вернули в сидячее положение и я ополоснула рот, то сказала:

– Мне было больно! Почему ты мне не сделал укол?

– Но ведь все отлично получилось, – произнес Оле. – Лена, можешь десять минут передохнуть.

– Скажи, а ты всегда так делаешь? – потребовала я ответа, когда дверь за Леной закрылась. – Ты ведь прекрасно слышал, что я кричала!

– Но ведь боль прошла. – Оле снял с моей шеи салфетку. – И никакого онемения, как от укола! – Он осторожно провел по моей нижней губе подушечкой большого пальца. – Если бы я тебя сейчас поцеловал, ты бы все почувствовала.