— Привет, Влад, — сказала она, не поднимая взгляда.

Я понял намек и встал на месте, как дурак; наконец она заложила книгу чем-то таким серебристым и кивнула мне.

— Я ждала тебя.

— Слух не сразу добрался до провинции. Милое у тебя платье, кстати. А цепь с настоящими сапфирами?

— Подарок от Некромантки. Садись. Такко сейчас принесет вино.

Я опустился в кресло неподалеку.

— А я его выпью. Отлично. План составлен.

Вежливая улыбка мелькнула и исчезла.

Появился Такко, с вином и гримасой. Вино выглядело менее угрожающе.

Красное, с богатым букетом ароматов; к нему бы еще доброго острого мясца, но и так недурственно. Я сделал глоток, кивнул и проговорил:

— Итак, что ты можешь мне сообщить?

— Я как раз хотела спросить об этом ТЕБЯ.

— Эй. Я же только что прибыл в город.

— Да. И успел найти адвоката, убедил Алиеру его принять — чем заслужил себе звание мастера-волшебника — и с тех пор шатаешься по Императорскому дворцу. Итак, что же ты можешь мне сообшить? — Сетра мило улыбнулась.

Я моргнул. Как же многое о ней я порой забываю… Потом сказал:

— Если ты хотела произвести на меня впечатление, тебе это удалось.

— Позволь уж мне такое маленькое удовольствие.

— Даже и в мыслях не имел отказывать тебе в подобном, — фыркнул я. — Ладно. Если коротко: императрица, похоже, арестовала Алиеру, чтобы отвлечь внимание от какой-то резни в деревушке, на которую все плевать хотели.

Странно то, что выбрала она именно Алиеру — я всегда полагал, что они подруги. Обвинение, сколько я понимаю, полнейшая дичь.

Сетра медленно кивнула.

— Не то чтобы императрица не знала, какими штудиями Алиера занимается много лет.

— Разумеется.

— Когда ты говорил с ее величеством, как себя вела Держава?

— То есть? Кружила у нее над головой, как же еще?

— Я имею в виду, какого она была цвета?

— Сперва зеленая. Потом — оранжевая, когда я ее разозлил. А под конец разговора стала голубой; императрица сказала, что должна чем-то заняться.

— Голубой какого оттенка?

— Оттенка?

— Она не казалась холодной, ледяной?

— Прости, я не так хорошо запоминаю цвета.

— Ладно, — сказала она.

— Объяснишь?

— Не могу. Просто пытаюсь узнать все, что могу. Хотела бы я быть там.

— Да. Что поднимает интересный вопрос, — кашлянул я, — почему тебя там не было?

— Прошу прощения?

— Я как раз об этом и хотел тебя спросить. Почему все это делаю я?

Она нахмурилась.

— Но никто тебя не заставляет…

— Я не о том. У Алиеры друзей… в общем, немало. И почти все они куда как более влиятельны, чем экс-джарег, выходец с Востока, находящийся в бегах. Что происходит?

Она отвела взгляд. Когда в покоях у Сетры становится тихо, очень тихо — можно расслышать мягкий непрерывный гул, похожий на легкий сквозняк в туннеле. Вроде как я и раньше его замечал или почти замечал.

Наконец она проговорила:

— Ты уже день или два общаешься с законниками. Что ты о них думаешь?

По-моему, это не было ответом на мой вопрос, но я знаком с Сетрой достаточно долго, чтобы знать: не всякая перемена темы есть перемена темы.

— Всецело отданы делу, — сказал я.

— Какому делу?

— Закону, и всяким его хитрым входам и выходам.

— И что ты думаешь о законе?

— Большинство моих помыслов о законе составляют способы таковой обойти, — ответил я.

Сетра улыбнулась.

— Я всегда видела в тебе черты императора.

— Чего?

Она махнула рукой.

— Зачем нужны все эти законы?

— Да брось, Сетра, уж тебя-то я слишком хорошо знаю, чтобы пытаться на такой вопрос ответить.

— Тоже верно. — Она нахмурилась, помолчала минуту, и заговорила: — Некоторые полагают, что суть закона в защите — Императорская гвардия и местная полиция заботятся о защите невиновных. Другие думают, что суть в справедливости — чтобы никто не мог сделать ничего дурного, не получив заслуженной кары. Третьи считают, что суть в отмщении: душа жертвы успокаивается, созерцая муки палача.