— Ради меня? — Фрэнсис недоверчиво взглянул на Маванви, но девушка молча улыбалась.

— А кого ж еще? Даже ее кровь пропитана любовью к тебе. Кажется, брызни на землю хоть капля — и все окрестные коты заорут, как в марте… я имел в виду, соловьи запоют, ландыши распустятся, красиво станет, — смущенно поправился Мастер и оставил влюбленных наедине.

Проходя мимо Рэкласта, он проронил:

— Это могла быть любая кровь.

— Знаю, — не смутился нахальный родич, — но у девственниц она вкуснее. Я хотел тебе приятное сделать.

Берта с Гизелой перебросились парой слов с Харриэт, которой не терпелось поскорее оказаться в поместье. За несколько дней отсутствия она успела по нему соскучиться. Призракам тяжело долгое время обретаться вне своего дома. Иначе затоскуют и, того и гляди, станут мятущимися.

Как только девочка ускакала, вампирши посмотрели на Уолтера. Все это время он простоял, прислонившись к забору, и лишь устало вставлял «Да, дорогая», пока Эвике, буйно жестикулируя, повествовала, как именно она провела этот день и почему с вампиром у нее ничего не было, не будет, и быть не может. Оглянувшись на подруг, она прошептала что-то на ухо мужу, и тот неуверенной походкой подошел к ним.

— Что-то хочешь сказать? — холодно произнесла Гизела, делая шажок назад.

— Да… то есть… просто здесь очень шумно. И вообще неуютно как-то. Вон, окна все повыбивали…

— Ой, точно! — Эвике хлопнула себя по лбу, словно ей только что открылась вся картина разрушений. — А почему бы вам у нас не передневать? Раз уж чемоданы собирать все равно не придется — их, небось, и не осталось уже, чемоданов-то ваших.

— Ты, видимо, забыла, что я не желанный гость в вашем доме, — вздохнула Гизела. — Спасибо Уолтеру, конечно.

— Но теперь все изменилось, — начал Уолтер, но тут уже Берта сочла нужным вступить в беседу.

— О чем ты вообще? Что изменилось? Клыки у нас как были, так и остались…

— Подожди, дай ему сказать, интересно, — перебила Гизела.

Нет ничего труднее, чем признавать свою вину, подумал Уолтер. Лучше отпилить ногу, попавшую в капкан, и уползти с места преступления, чем дожидаться лесничего, который хоть и вызволит тебе из беды, но обязательно выскажет все, что думает о браконьерах. Лучше сразу отправиться на рудники, чем произнести «Я виновен» во время суда. Так тяжело смириться с тем, что ты несовершенен. Что ты — человек. Но никуда от этого не денешься.

— Тогда я приглашаю двух вампиров, — отчеканил он. — Которые были моими друзьями и от которых я отрекся. Нельзя вступить в одну реку дважды, но пусть это будет другая река, лишь бы мы брели по ней вместе.

— Красиво сказано, — улыбнулась Гизела. — Но это не так просто.

Она отлично помнила, как стояла под снегом перед закрытой от нее дверью дома Стивенсов и глотала слезы.

— Ну так ясное дело, что непросто заново начинать, но стоит хотя бы попытаться, — вступила Эвике. — Останьтесь у нас хоть на день, а там поглядим. Вечер утра мудренее. Хотя, если подумать, любое время суток мудренее утра.

— Вы правда не будете против?

— Мы-то? Да ты что! — обрадовался Уолтер, заметив, что виконтесса сменила гнев на милость. — Гробов у нас нет, зато в гостевой комнате стоит двуспальная кровать. Можете на ней прикорнуть… или под ней, как вам удобнее.

— И еще у нас много книг про сапфисток! Уолтер их у себя в кабинете хранит, под диваном, в коробке с надписью «Счета и Бумаги». Специально, чтобы к вашему приезду не потерялись, вишь как расстарался! Там такие картинки! Тебе, Берта, точно понравится. Мне же Леонард порассказал, на что ты тратила карманные деньги, — невозмутимо улыбаясь, Эвике смотрела Берте прямо в глаза.

Та собралась возразить, но подавилась, закашлялась и заговорила торопливо:

— Чего мы тут зря трещим, Гизи? Поехали к ним!

— Ах, ну хорошо, хорошо! — растаяла Гизела. — Разве вам можно отказать! Что там, говоришь, за книги?..

— Нет никаких книг! — одновременно выкрикнули и Уолтер, и Берта.

Оба бросали на Эвике испепеляющие взгляды. Не успела Гизела приступить к дознанию, как что-то вдалеке привлекло ее внимание.

— Я сейчас вернусь, — сказала виконтесса и направилась прочь.

— Куда это ты?

— Еще остались незавершенные дела.

В порыве веселья все едва не позабыли про хозяйку. Помнил про нее только лорд Марсден — он же и укутал ее своим фраком, как только поднялся на ноги. Тем не менее, он оттягивал момент, когда придется решать ее судьбу. Но долго увиливать от решения все равно бы не получилось, и он склонился над спящей.

Брови Маргарет были сдвинуты, рот приоткрыт, и напоминала она совсем молоденькую девушку, которая задремала, вдоволь наплакавшись. Таким хрупким казалось ее тело, распластанное на снегу, что муж несколько раз протягивал руки, но так и не смел к ней прикоснуться.