Место это магическое. Как правильно и мудро кто-то, еще в прошлые времена, решил здесь положить нравственное и материальное начало мемориалу в память погибших. Представьте себе пологий холм. Красным он назван, видимо, в очень давние времена – отсюда видны храмы Вязьмы. Красный Холм – это деревенька в несколько дворов. Два или три дома с постройками. Кладбище. И – во все стороны поле. Широкое, просторное поле, на горизонте обрамленное лесом. Слева от шоссе, ровными рядами, солдатские могилы.

Когда случается бывать в Вязьме, всегда останавливаюсь здесь. Холм продувается сильным ветром. Кругом простор. Осенью поля вокруг уставлены скирдами. Тишина. И только ветер свистит и, гудя, катается в травах окрестных лугов. Если ты один, то одиночества здесь не почувствуешь. Почувствуешь прошлое. А прошлое красного Холма – это история 1941–1943 годов.

Здесь зимой 1942 года был НП Западной группировки 33-й армии. Здесь лежат многие ефремовцы.

Итак, до Вязьмы всего несколько километров, один бросок. Но его-то и не смогли преодолеть изнуренные маршем, лишенные обеспечения, усиления танками и авиацией дивизии 33-й армии. До Вереи и Боровска отсюда более 100 километров. И это расстояние дивизии должны были маршем пройти за два дня. По снегам, под огнем. В это время снова активизировалась авиация противника. Немцы начали приходить в себя.

27 января 1942 года Гальдер в своем дневнике сделал следующую запись: «На фронте группы армий «Центр», прежде чем вести наступление через Сухиничи в северном направлении, необходимо ликвидировать группировку противника в районе к западу от 53-го армейского корпуса. Восстановление положения в районе бреши между 4-й танковой и 4-й армиями (район восточнее Медыни) по-прежнему связано с большими трудностями. Части противника, отрезанные в результате нашего удара под Ржевом, а также 3-я и 4-я ударные армии противника начинают заметно активизироваться в районе к северу от шоссейной дороги Смоленск – Вязьма. Принимаются меры по прикрытию дороги».

Таким образом, немцы начали парировать удары наших войск. Вначале был отбит 11-й кавкорпус. Непревзойденный мастер обороны, командующий 9-й полевой армией вермахта Вальтер Модель выстроил оборону с севера, надежно прикрыв Вязьму от угрозы охвата со стороны Калининского фронта.

2 февраля Гальдер записывает: «Войска готовятся к наступлению с целью ликвидации бреши у Медыни. Удар должен быть нанесен завтра. 5-я танковая дивизия уничтожает группы противника, просочившиеся в наш тыл. Эти бои за линией фронта носят комически-уродливый характер и показывают, что война как таковая начинает вырождаться в драку, далекую от всех известных доныне форм ведения войны. То же можно сказать о бессмысленной переброске большого количества дивизий от Осташкова в тыл, за фланг группы армий «Центр». В оперативном отношении это совершенно бессмысленно, ибо таким образом часть наших сил временно сковывается, а никакого успеха не достигается».

Вывод Гальдера любопытен еще и тем, что, возможно, точно так же размышлял и другой военный стратег – генерал Жуков.

И наконец, запись 3 февраля: «Брешь к западу от Медыни на фронте группы армий «Центр» ликвидирована».

Немцы сомкнули фронт, отрезав четыре дивизии 33-й армии. Началось окружение. Но об этом чуть позже. А пока вернемся к маршу армии генерала Ефремова на Вязьму.

Теперь, изучая документы, которые ранее не были известны по причине их секретности, сопоставляя факты, приходишь к выводу, что Ржевско-Вяземская операция двух фронтов – Западного и Калининского – была импровизацией штабов этих фронтов. Ни больше ни меньше. Приказы отдавались решительные, предполагавшие глубокие проходы соединений в оборону противника, широкие охваты с последующим окружением. Но все эти действия изначально не имели одной весьма важной составляющей, без которой ни одна операция, даже менее масштабная, обречена на провал. Обеспечения. Приказы не обеспечивались и потому тут же вырождались в риторику, в пустые слова.

Жуков понимал, что наступающим дать нечего. Ни свежей танковой бригады, ни одного дивизиона РС. Более того, как мы уже знаем, из 33-й буквально накануне забрали большое количество артиллерии, а также 201-ю латышскую стрелковую дивизию и 1-ю гвардейскую мотострелковую дивизию.

Боевой приказ Жукова от 26 января 1942 года ни одной из дивизий 33-й армии, а также 43-й, 50-й армиями и 1-м гвардейским кавалерийским корпусом выполнен не был. И тем не менее 30 января 1942 года, буквально через два дня после контрольного срока, комфронтом направляет командарму-33 новый приказ:

«Приказываю:

1. Ударной группой армии, без задержек, наступать в направлении Красный Холм, Соколово, куда выйти не позднее 1 февраля 1942 г.

В дальнейшем, взаимодействуя в гр. Белова, овладеть Вязьмой, охватывая ее с юго-запада.

2. Фронтовой резерв – 9-я гв. сд, следующая в район Кукушкино, – подчиняю Вам.

3. Ударную группу иметь в составе 113, 338, 160, 329-й сд и 9-й гв. сд.

4. Силами 110, 222, 93-й сд быстрым охватывающим ударом разгромить группировку противника в районе Селенки, Угрюмово, Шанский Завод, после чего наступать ими через Дубна, Селенки на Вязьму. 110-ю сд держать на уступе в районе Дубна для обеспечения фланга.

5. Всемерно ускорить выдвижение вперед 329-й сд и 9-й гв. сд. Ударной группой не топтаться перед слабыми заслонами противника.

Сил Вам дано много, и только от стремительности их действий зависит конечный успех.

Вам быстрее выехать в 113-ю сд, откуда управлять ударной группой».

Жуков – удивительный полководец! Отдавая командующему армией боевой приказ, предписывал почти до батальона, кто и куда должен передвигаться. В более поздних и зрелых приказах этой мелочной опеки, этого мельтешения уже не было. Война отшлифовала стиль будущего маршала.