Первые километры колонны 33-й армии преодолели благополучно. Движение происходило двумя параллельными маршрутами.

Основная колонна имела следующее построение: впереди 400 человек авангарда – ударная группа, за ними штабная группа и оперативный отдел, затем главные силы 160-й стрелковой дивизии, затем тылы штаба армии, обоз с ранеными и тылами дивизии. Части 338-й стрелковой дивизии, которые в последних боях понесли самые тяжелые потери, должны были двигаться параллельным маршрутом. 113-я – в арьергарде.

Начало выхода казалось успешным. Прошли несколько километров без единого выстрела. Вышли на большак Беляево – Буслава. Эту дорогу нужно было перейти как можно быстрее, потому что разведка доносила: по ней время от времени курсируют одиночные танки и бронетранспортеры с пехотой.

Головная группа миновала большак. И тут каким-то образом впереди нее оказались части 338-й стрелковой дивизии, которые должны были идти параллельным маршрутом. Войска смешались. Движение замедлилось. В некоторых местах произошли заторы. Тем временем штабная группа, выйдя из Шпыревского леса, ступила на открытое пространство. И тут с двух сторон ударили пулеметы. В первые же минуты были убиты десятки бойцов и командиров. Произошло мгновенное замешательство, как бывает в ближнем бою. Живые, видя смерть своих товарищей и муки раненых, которые стонали в кровавом снегу, попятились назад. Видя неладное, командарм тут же подал команду ближайшим офицерам поднимать бойцов и идти на прорыв. И сам, выхватив свой ТТ, стрелял в сторону пулеметов, кричал: «Вперед! Братцы, вперед! Тут пропадем! Спасение – там!» И поднимал залегших, и вместе с этой, хлынувшей через дорогу лавиной вскоре достиг леса впереди. Смяли, уничтожили несколько пулеметных гнезд. Там пули уже реже ранили бежавших. А дорога позади стонала стоном сотен израненных, искромсанных пулями тел. Вскоре поток иссяк. Немцы создали сплошную стену огня, преодолеть которую было уже невозможно. Мины начали рваться на дороге и в лесу.

Часть сил 160-й стрелковой дивизии, штаб дивизии, ее обоз, а также подразделения 338-й стрелковой дивизии остались на западной стороне большака. Командир 160-й стрелковой дивизии полковник Якимов собрал ударную группу и несколько раз пытался атаковать в том же направлении, в котором вышла группа командарма. Но успеха добиться не удалось. Более того, немцы усилили огонь, и колонне пришлось повернуть назад, в Шпыревский лес.

Обстоятельства усугублялись еще и тем, что командиры 160-й и 338-й стрелковых дивизий были ранены. Полковник Якимов руководил боем в бинтах, превозмогая боль. Ранен он был в конце марта, рана еще не зажила. А полковник Кучинев и вовсе находился в обозе раненых и дивизией при выходе фактически не управлял. Вот почему 338-я выходила беспорядочно и во многом нарушила общий порядок выходящих колонн.

В лесу остался и санитарный обоз. И в это время на просеке, по которой проходила дорога, появились танки. И начали гусеницами кромсать сани, лошадей, людей. Врачи и санитары стаскивали с саней тяжелораненых, несли их в лес. Охрана отстреливалась из винтовок от автоматчиков, которые двигались за танками. Из всего санитарного обоза, в котором вместе с обслуживающим персоналом насчитывалось около 3 тысяч человек, осталось несколько десятков. В основном уцелели те, кого санитары успели вынести в лес.

Прорвавшиеся подразделения из состава 160-й, 338-й стрелковых дивизий и штабной оперативной группы общей численностью около 2 тысяч человек продолжали движение направлением на Родню, к Угре, где, как говорилось в директиве Западного фронта, должны были ждать их войска 43-й армии.

Вскоре добежали до Шумихинского леса. Тащили раненых. Никого не бросали. Командарм уже видел счастливые улыбки своих солдат. Некоторые из них плакали от радости – вышли! Вышли!

А в Шпыревском лесу тем временем шел бой. Немцы обстреливали из орудий и минометов чащу. Автоматчики прочесывали перелески и лощины. Добивали раненых. Тут и там возникали схватки с группами бойцов, которые не хотели сдаваться в плен. Пока оставались патроны, те отстреливались, отступая в глубину леса. Ревели испуганные коровы, привязанные веревками к деревьям. Метались женщины и дети. Вместе со своими мужьями и братьями из деревень уходили семьи партизан и мобилизованных в 33-ю армию. Оставаться им здесь было нельзя. Люди знали, что их не пощадят. И командарм, приказавший вначале взять с собою только мужчин от 16 до 55 лет, видя, что к обозам присоединяются почти целиком некоторые деревни, разрешил вместе с бойцами двигаться и гражданским.

Стоявшая в арьергарде 113-я стрелковая дивизия полковника Миронова еще не знала о том, что произошло впереди, на большаке Беляево – Буслава. Полки дивизии упорно держались на рубеже Федотково – Семешково. Эту часть приказа командующего она выполнила до конца. Другую же часть – на выход – выполнить в той мере, как это предполагал приказ № 027, она уже не имела возможности. Хотя списки вышедших из окружения свидетельствуют о том, что именно 113-я дивизия выходила более организованными и многочисленными группами.

Шпыревский лес до сих пор в народе называют Черным лесом. Сюда не ходят ни за грибами, ни за ягодами. Страшный лес. В нем кости не только солдат 33-й армии, но и жителей окрестных деревень.

Ликвидацией последних групп ефремовцев в Шпыревском лесу занимались подразделения полка СС и рота из полка особого назначения «Бранденбург-800». О последнем мы еще поговорим.

И тем не менее именно те, кто во время выхода был отрезан и остался в Шпыревском лесу, впоследствии смогли выйти более многочисленными и организованными группами. Здесь, сосредоточившись, дрался 1136-й стрелковый полк. Дрался уже после смерти своего отважного командира майора Андреева. Рядом с ним держал оборону 1297-й стрелковый полк 113-й стрелковой дивизии старшего лейтенанта Степченко. Комиссаром этого полка был Григорий Федорович Мусланов, будущий Герой Советского Союза. Когда в Москве будет открыт памятник на Могиле Неизвестного Солдата, именно он, бывший комиссар стрелкового полка 33-й погибшей ефремовской армии, зажжет Вечный огонь, доставленный из Ленинграда, с Марсова поля. Дралась группа подполковника Миронова из 113-й стрелковой дивизии. Все они вскоре выйдут из окружения. С большими потерями. Но – выйдут.

А пока лежали в рыхлом весеннем снегу и стреляли из-за сосен, отбиваясь от атак, которые следовали одна за другой. Ночами подмораживало, снег становился льдом, и они, последние участники и действующие лица, герои и жертвы Шпыревского леса, вмерзали в него своими шинелями, ватниками и телами. Некоторые – навесгда.

В Шпыревском лесу, говорят, до сих пор слышны стоны. Поисковик Александр Краснов, который, по существу, и поднял из забвения в 70-х годах трагедию 33-й армии, месяцами вел здесь раскопки и исследования. Но никогда не ночевал в этом Черном лесу.