Договариваемся, что, если не будет ничего важного, встречаемся завтра вечером – часов в восемь вечера. Обменяться информацией и в случае чего принять нужные меры. Если что важное, обращаться ко мне.

В зоопарке у перекрытого входа вижу кроме Николаича еще и Андрея с Ильясом. Володька неподалеку осматривает клетки.

За забором валяется уже с десяток упокоенных. Винтовка хлопает тихо, зомби на нее не реагируют, а вот вид троих живых их привлекает. И похоже, их привлекают тела упокоенных. Во всяком случае, уже несколько пристроились и жрут.

– При попадании в голову валится один из трех. Все же мощность маловата. А вот без глаз они куда хуже начинают ориентироваться.

– Не боитесь, что прикормите?

– Боюсь. Но если они догадаются толпой пойти к берегу, то вполне могут забраться в эти рестораны-дебаркадеры. Тот же «Летучий голландец» сплошняком остеклен, в случае чего недолго простоит. А там, не ровен час, и по льду попрутся – в ту же «Герман и Генрих».

– Саперы сегодня толковали о подрыве льда в Кронверкской протоке.

– В протоке-то подорвать можно. Но все равно в случае их выхода на лед остается еще полно мест для подхода. Пока нас спасает то, что от Невы холодом прет. Но они уже близенько. Мужики на воротах говорят, что к вечеру к нам люди по льду добирались – по набережной пройти трудно, подперли из кварталов. А отдельные на набережную выперлись.

– У египетских сфинксов сегодня, когда плыл на «Треске», целую толпу видел.

– Вот-вот. А на льду не попадались?

– Нет, на льду ни одного не видел.

– Странно, земля сейчас не теплее, чем лед на реке. Что-то их все же отпугивает.

– Ага. Во всех сказках нежить и нечисть текучей воды не терпит.

– Да, верно… Вот и не верь после этого сказкам…

Что-то вертится у меня в голове. Какая-то мысль, связанная с негромким хлопаньем воздушки… Что же я хотел сказать-то?

Рассказываю кумпанейцам о том, как приятели брата устроили засаду «на мертвеца». Рассказ встречен полным одобрением. И тут меня наконец осеняет.

– Надо бы нам начвора потрясти. У них есть пэбээсы к АК. Необходимо проверить, не получится ли оснастить наши АК. Пара бесшумных автоматов не помешала бы.

– Гм… А ведь, наверно, и ПНВ у них есть?

– На выставках видел. Сколько и можно ли их реанимировать – не знаю.

– Да, пожалуй, один АК-Б нам бы очень к месту был. Только боюсь, что за ПБС начвор из нас два литра крови выпьет.

– Это само собой… Но в конце концов, есть на что махнуться. И может, он и не такой уж скаредный – выдал же на зачистку зоопарка двести десять патронов для винтовок. Интересно, в Кронштадте есть патроны для АК-Б?

– А что, и патроны другие нужны? Просто семерка не покатит?

– Конечно нет. Там патрон специальный – и пуля тяжелее, и пороха меньше. Вот он и плюет с дозвуковой скоростью. Вообще-то сомнительно, что у мореманов такие есть. Но если есть, нам бы очень пригодился. Надо бы доктора сосватать, чтоб еще чего добыл.

– А что нам надо добыть? Я мигом!

– На букву Ф. То есть фффсе! Нам все нужно. Потому что мы вообще-то нищие. У нас только беженцев много.

– Может, что удастся выцыганить – мореманы хотят нас впрячь в спасение курсантов из Адмиралтейства.

– Ну впрячься-то мы с удовольствием. Нам подраться ночью снится, ага. И как они это предлагают сделать?

– Отгородить от арок Адмиралтейства набережную поперек – до Невы. А потом зачистить от тех зомби, что попадут в отгороженную зону.

– Делов на пять минут. Учитывая, что там машин битком и на Дворцовой и на Невском зомби как на Первомайской демонстрации, разве что без транспарантов. Как пальба начнется, так они и подтянутся…

– Это да… А что у нас с бронетехникой?

– Чинят. Стояли агрегаты лет сорок. Там небось вся резинка крошится при чихе. Да и пулеметов под них нет. А вот, похоже, Горюнова монетчики в боевой вид привели. Завтра будут опробовать.

– Ну что, Николаич, пойдем, а?

– Хорошо. Еще один эксперимент. Володя! Махмуд, зажигай!

Вовка вытягивает из полиэтиленового пакета бутыль из-под вина со свисающей из горлышка мокрой тряпкой. А, «завтрак анархиста»!

Аккуратно поджигает тряпку зажигалкой и, несильно размахнувшись, швыряет бутыль в зомби. Бутыль бьется о решетку и окатывает огненным дождем и лежащие трупы, и жрущих их мертвецов.

Удивительно, зомби замирают и таращатся на огонь. Те, которым досталось и потому они горят, ведут себя как дуболомы Урфина Джюса – пожилой дядька у самой решетки внимательно смотрит на свои горящие руки. На его изгрызенном лице маска сосредоточенного внимания. Интересно!