— Ага… — И, глядя на меня, Мишка произнес всё целиком: — America started war in Iraq. Правильно я сказал?

— Артикль забыли со словом "война", — сказал кто-то. — The war. А может, a war? Сергей Владимирович, как правильно — "a" или "the"?

Я уже пожалел, что разрешил Мишке остаться. Я попытался вернуть урок в запланированное мной русло, но понял, что теряю контроль над разговором. Ребята подхватили тему войны в Ираке, заспорили, забыв про английский язык, а Мишка словно того и ждал. Он выхватил у меня инициативу и сам стал руководить разговором. Тщетно я пытался спасти урок хотя бы отчасти: мои призывы вернуться к английскому языку никто не слушал, все перешли на русский.

— Америка стремится к мировому господству!

— Ей нужна нефть!

— Да Буш — вообще марионетка, там всем спецслужбы заправляют!

Я сел к столу и устало опустил голову на руки. До конца урока оставалось пять минут, на плечи мне давила непомерная тяжесть, а ощущение катастрофы нарастало. Что мне теперь делать? Мы должны были изучать Америку, и у меня всё было спланировано и расписано, но то, что случилось сейчас, ставило всё с ног на голову. Как обсуждать достопримечательности, американские традиции и праздники, когда поверх всего этого большими жирными буквами алеет надпись: "Война в Ираке"? Я чувствовал, как от лица у меня отливает кровь, и я становлюсь белее занавесок на окне. Я уже не слушал, о чём они спорили, я сидел, закрыв глаза и подперев отяжелевшую голову руками. Вдруг всё стихло, и в этой звенящей тишине кто-то сказал испуганно:

— Сергею Владимировичу плохо.

Я открыл глаза: все смотрели на меня. Мишка сидел уже не за столом, а на краю стола, расположив ноги в проходе и возвышаясь над классом. Алина Смирнова спросила:

— Сергей Владимирович, вы плохо себя чувствуете?

Я заставил себя улыбнуться.

— Всё в порядке.

— Вы очень-очень бледный…

Я встал и подошёл к окну, приоткрыл его. Когда я повернулся в класс снова, Мишка уже стоял на ногах возле своей парты и смотрел на меня. Наверно, он был готов броситься ко мне.

— Здесь нужно проветрить, вот и всё, — сказал я. — Очень душно.

Прозвенел звонок. Я молча снял карту, свернул её, взял губку и стал стирать всё с доски.

— А домашнее задание, Сергей Владимирович? — спросил кто-то.

— Домашнее задание?.. — рассеянно повторил я.

У меня вспотела спина — пот по моему телу струился просто ручьями.

— Прочитайте текст, — сказал я. — Тот, который мы начали. И к следующему уроку напишите сочинение на тему "Война в Ираке". Изложите вашу точку зрения, ваш взгляд на эти события. Всё, что вы думаете по этому поводу.

— По-английски?

Я усмехнулся.

— А какой язык мы с вами изучаем, по-вашему?..

Кто-то спросил:

— А может, не надо?

Я выпрямился и посмотрел на Сашу Полякова, который, как мне показалось, и спросил это. Он от моего взгляда немного съёжился. Мишка снова сел на край стола.

— Раз уж мы затронули эту тему, то надо довести её до логического завершения, — сказал я сурово. — Вы, наверно, знаете, что один из способов завершения темы — сочинение. Сейчас у нас была сумбурная дискуссия, довольно бестолковая, к тому же — на русском языке. Изложите всё, что вы хотели бы сказать, в письменном виде и по-английски. Если вам понадобится специфическая лексика, то в нашей библиотеке есть большой словарь, в котором вы сможете найти очень много терминов и узкоспециальных слов. Со словарём вас учить работать, я полагаю, не нужно. Сначала продумайте всё, что хотите написать, а уж потом обращайтесь к словарю. Если возникнут какие-нибудь затруднения, с которыми вы не справитесь сами, то можете подойти ко мне на неделе, я попытаюсь помочь. Вы знаете, где меня найти. — Я окинул взглядом класс. — Вопросы?..

— А это сочинение — на оценку?

— Странный вопрос, — усмехнулся я. — Разумеется, на оценку. Как же иначе? Я буду оценивать не только ваш английский, но и умение работать самостоятельно по неизученной теме.

— Ну и озадачили вы нас, Сергей Владимирович, — проговорила Алина.

— Я не против того, чтобы обсуждать темы, которые вам интересны, — сказал я. — Только нужно, чтобы это не было бесполезным сотрясением воздуха, а добавляло что-нибудь вам вот сюда. — Я постучал пальцем по черепу.

Класс опустел, а я всё ещё продолжал мыть доску. Мишка с минуту посидел молча, потом встал. Вытирая доску, я был повёрнут к нему спиной, но слышал, что его шаги приближались: он шёл ко мне. Остановившись у меня за спиной, он сказал:

— Сурово ты их.

Я молчал.

— Серый, прости меня, — сказал он.

— Уйди, пожалуйста, — сказал я, не оборачиваясь.

Краем глаза я всё-таки видел: Мишка стоял с опущенной головой, держа руки в карманах. Он достал из кармана сигареты и уже сунул одну в рот, но я бросил через плечо:

— Здесь не курят.

Он убрал сигарету. Я снова устремил взгляд на доску, продолжая её мыть. Мишка помолчал, потом спросил — тихо, виновато:

— Я тебе всё испортил, да? Прости, Серый.

Я усмехнулся.

— Ничего, пусть поломают головы. Им это будет отнюдь не бесполезно. Только учти на будущее: не надо лезть не в своё дело. Я разрешил тебе остаться, потому что тебе хотелось посмотреть, но не для того, чтобы ты встревал. Я в принципе не против обсуждения темы войны в Ираке, но сегодня, как ты, наверно, догадался, этой темы у меня не было запланировано, у меня было запланировано другое. Я не мешал тебе стрелять в людей, так и ты мне не мешай учить детей.