Чуть позже зазвонил телефон. Местный фермер просил держать собаку под присмотром. Сказал, что он живет разведением овец, и если собака не уймется, ему придется ее пристрелить.

— Это не моя собака, — жалобно сказала Мег. — Ее завел муж, а мужа сейчас нет дома, он служит во флоте. — Мег надеялась смягчить сердце фермера.

— Да я все знаю, — ответил он, — знаю и то, что ты беременна. Сочувствую тебе, девонька. Но что нужно флоту здесь, на нашей земле? У вас свой мир, в нем и живите. Ваша собака — роскошь. А мои овцы меня кормят. Ваша собака — необученная охотничья собака. Ничего хуже не придумаешь. Такой собаке лучше умереть.

После этого разговора Мег держала Томпсона дома или выводила гулять на поводке, и в ее душе Томпсон и Тимми слились воедино — в единое бремя забот.

Под водой в Южно-Китайском море Джим спросил у Тимми:

— Что случилось, старик?

— Ничего не случилось. — Тимми удивился, что Джим заметил неладное; ему самому казалось, что он светел лицом и улыбчив, как погожий денек. Мрачные тучи собирались и кружились по краям его подсознания, но он разгонял их усилием воли. И тогда ему снова улыбалось голубое небо.

— Если ты переживаешь из-за интрижки с Зелдой, не беспокойся, — продолжал Джим. — Я об этом знаю. Случается и такое. Ведь теперь все кончилось. Зелда не хочет, чтобы я служил на флоте. Жена моряка не живет полной жизнью. Она имеет право на большее. Вот Зелда и мстит мне, а потом сама не рада. Я не виню тебя, старик, и ее тоже не виню.

Тимми сосчитал фразы, произнесенные Джимом. Девять. Прежде ему не доводилось слышать больше четырех кряду. Тимми был тронут значительностью этого происшествия и вдруг почувствовал, что с души у него свалилась тяжесть, о которой он сам не подозревал.

— Интересно, который час там, дома? — поинтересовался он. Капитан глянул на циферблат.

— Одиннадцать тридцать. А в чем дело?

— У меня в это время свидание с Мег, — ответил Тимми.

— Телепатическое? — спросил капитан. — Русские только этим и занимаются. Пожалуй, и нам не стоит отставать.

Тимми напрягся, но не поймал ответного зова Мег и сразу почувствовал себя опустошенным и обиженным.

— Наверное, есть множество невинных причин, по которым мужской галстук вдруг оказывается под кроватью твоей жены, — сказал он, и капитан поддержал его:

— Разумеется.

— Я сам себя ругаю, сэр.

— Вот он — ключ ко всему на свете, — заметил капитан. — Выпьем за него.

— Я не ослышался, сэр?

— Жизнь прекрасна, и капля белого вина вреда не причинит.

Капитан достал с полки пластмассовую канистру Зелды.

— Но, сэр, на обед у нас boeuf au poivre [6] с зеленым перцем, а не с черным, как полагается по рецепту. Разве к мясу идет белое вино? — недоумевал Тимми.

— Безумные времена, безумные нравы. — Капитан откупорил канистру. Затем он уколол палец иголкой и капнул кровью в белое вино. — Пьем за всеобщее братство! — провозгласил капитан. — И за наши промахи. — Кровь почти не изменила цвет вина, и капитан подсыпал туда кошенили [7] . — Пусть будет rose [8] , — решил он. — Компромисс — великое дело.

Акушерка постучала в дверь, вошла и увидела, что Мег сидит с мрачным видом на стуле, обвязавшись поводком, а Томпсон нехотя притулился рядом, раздраженный, с дикими глазами. Он залаял на гостью и потянулся к ней — приветствуя, а не отгоняя.

— Надо бы отпустить собаку, — сказала акушерка.

Мег отвязала поводок, и Томпсон бросился к гостье; но она не отступила, съежившись от страха, как большинство людей при встрече с шумным дружелюбным Томпсоном, а шагнула ему навстречу и потому удержалась на ногах. Постепенно Томпсон угомонился.

— Давно вы так сидите?

— Около часа, — сказала Мег. — Я знаю его повадки. Когда у него такие глаза, лучше не выпускать его из дому, а то он начнет гонять овец, и его пристрелят.

— Видимо, это был бы лучший выход из положения, — заметила акушерка.

— Тимми мне никогда не простит смерти Томпсона. — Мег заплакала. Она была уже на восьмом месяце. Потом она легла на кровать, и акушерка ощупала ей живот.

— Вы не явились в клинику, я и решила: загляну-ка к ней сама, проверю, все ли в порядке. Да, все в порядке. — Она обвела взглядом кухонные полки — есть ли продукты в доме? Продукты имелись, и все же ей было как-то не по себе. — Муженек в отлучке, надо думать, — сказала акушерка. — Ведь он из второго экипажа. И нам не положено спрашивать, когда он вернется, верно я говорю?

— Верно, — подтвердила Мег. — И все равно его не вызовешь, даже если б я лежала на смертном одре. Да он и сам не захочет, чтоб его вызвали. Ведь тогда он рискует пропустить конец света, а ему не хотелось бы лишить себя такого зрелища.

— Ваша мать может приехать и побыть с вами?

— Она не любит собак, — сказала Мег. — И Тимми она не любит, и весь военно-морской флот; она меня предупреждала, что ничего хорошего меня не ждет, а я ответила: «Позволь мне жить по-своему, мама». Если вдуматься, она и меня-то не любит.