Джоанна подходит к ним с подносом, садится. Окидывает взглядом Уолтера.

ДЖОАННА

Тройбан.

Уолтер реагирует добродушно.

УОЛТЕР

А как насчет моего друга?

Джоанна окидывает взглядом Винса.

ДЖОАННА

Еще не решила.

УОЛТЕР

Люблю остроумных девушек, а, Винс? Позвольте представиться: Уолтер Беннет, компания «Финансы Премиум», третий этаж. Пенсионные и прочие накопления, а также страховки. Вы знаете, сколько будет стоить потребительская корзина в 1999 году?

ДЖОАННА

Представления не имею.

Теперь Уолтера не остановить. Кошмар.

– А вам и не надо задумываться, солнышко. Поберегите свои серые клетки, не утруждайтесь, потому что, знаете, это без толку, совершенно без толку. И вот почему. Потому что вы все равно не угадаете. Потому что в 1999 году вам будет худо, очень худо. Но ничего страшного. На такие случаи есть Уолтер Беннет. Он не задает вопросы – он отвечает на них, он не создает проблем – он их решает.

Я слышал этот монолог столько раз, что и сам бы мог его зачитать. Правда, без выпендрежа.

– Вы удобно сидите, прелесть моя? И крепок ли под вами стул, ибо то, что я скажу, разлучит вас двоих, а именно – вы просто грохнетесь со стула от удивления.

Джоанна покосилась на Уолтера, потом на меня.

– Он заводится ключиком или от батареек работает?

Молодец, подумал я.

Но Уолтер – настоящий профессионал: утрется и дальше пойдет.

– Отлично, какая веселая девушка, Винс. Кстати, о батарейках. Возьмем обычную батарейку на пять вольт. Сегодня она стоит 45 пенсов. А сколько, вы думаете, она будет стоить в 1999 году? Один фунт 45 пенсов? Ничего подобного. Два фунта сорок пять пенсов? Холодно, холодно. А вы можете себе представить, что стоить она будет семь фунтов тридцать семь пенсов? Да-да, солнышко мое: именно такая цена будет проставлена на ценнике батарейки в пять вольт через двадцать два года, а это будет пора, когда на горизонте замаячит старость, думы о пенсии, и каждое утро, просыпаясь, вы будете мучиться и причитать: сможет ли наша семья позволить себе такую роскошь, как батарейка? Или батон хлеба за восемнадцать фунтов тридцать девять пенсов? Или пинту молока за три фунта семь центов? А проезд от Шеффилда до Лондона и обратно будет стоить двадцать четыре фунта! Знаю, киска моя, трудно поверить, но это так. Эти цифры были получены – со стопроцентной достоверностью – с компьютера в самой Америке, того самого, что контролировал полет человека на Луну.

Слава богу. Я знал, что он иссякает, потому что тарелка его почти опустела. Даже когда сделка на мази, но тарелка пуста, – Уолтер уходит.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЭПИЗОДА

Джоанна с насмешливым равнодушием выслушала, как фонтанирует Уолтер.

УОЛТЕР

Знаете что. Вот, держите, радость моя: вам это пригодится, помяните мое слово.

Протягивает Джоанне визитку. Встает из-за стола.

УОЛТЕР

Встречаемся в субботу, братан.

Хлопает Винса по плечу. Подмигивает.

УОЛТЕР

Да пребудет с тобою сила! Ха-ха!

Уходит. Джоанна и Винс молча едят. Винс волнуется. Джоанна это замечает. Берет карточку Уолтера, накалывает картошку на уголок, как на вилку.

ДЖОАННА

Пригодилась!

Винс вымученно смеется.

И тогда она меня поцеловала.

Чтоб мне лопнуть.

Ладно, признаюсь: это был первый полновесный поцелуй в моей жизни.

Прежде меня целовала только мама да тетушка Мэдж: и еще я учился целоваться с головой от манекена, которую купил на гаражной распродаже.

Место знаменательного события: остановка 88-го автобуса на Хангар-лейн, рядом с нашим офисом.

Время: 17.55, 3 января 1977 года.

Вечер того дня, когда мы обедали в столовой с Уолтером. В какой-то степени я должен быть ему благодарен, потому что, когда он дал Джоанне визитку, я подумал.

Открытка. Ага. Точно. Открытка.

Вечером я подождал, когда Джоанна выйдет из офиса, но, памятуя о дневных накладках, проследил, чтоб она не завернула в дамскую комнату или еще куда. Она не завернула.

И мы вышли на улицу. Я следом за ней.

Догоняю.

– Джоанна. У меня кое-что для тебя есть.

– Неужели?

И я вручаю ей открытку. Очень знакомая сценка.

– Что это?

– Угадай.

– Рождественская открытка.

– Ты проницательная.

– Винс, но сегодня третье января.

– Скоро следующий Новый год.

Это был слабый аргумент, но прошло неплохо. Красивый жест, почти как если бы я подарил духи, но не так, ну, очевидно.Как если бы я откопал дома пустую рождественскую открытку и подумал: подарить, что ли, Джоанне?