– Я руководитель этой работы. Вы мне подчиняетесь. Занимайтесь своим делом и держите свое личное мнение при себе – тогда мы с вами уживемся.

Ученый завопил:

– Я не хочу уживаться с вами, вами… – Он не мог подобрать нужного слова.

– Вам лучше примириться с этим, если вы хотите, чтобы из проекта что-то вышло.

– … грешником. Агентом Сатаны.

– Вам нужны деньги для вашей церкви, не так ли? Так вот, они у меня. – И с этими словами Джейк повернулся спиной к Сэмюэлю Доджерсу.

Маленький бар был хорошо освещен и небогато обставлен – дешевая мебель, столы покрыты клеенкой. По телевизору, подвешенному чуть ли не под потолком, показывали полуфинальный матч по футболу. Чад Джуди забрался в отгороженный бокс и заказал коктейль. Принесшая его официантка немного пофлиртовала и ушла.

Чад пригубил из стакана и принялся рассматривать тех, кто стоял у стойки или сидел на стульях. Одни были поглощены футболом, другие беседовали с приятелями. В основном они занимались и тем, и другим понемногу.

Это был любимый бар Чада Джуди, всего в двух километрах от дома. Он был шапочно знаком с хозяином и здоровался с ним на улице. Есть масса более неприятных способов зарабатывать на жизнь, размышлял Чад, нежели держать бар, в который жители этого района забегают после работы или в выходные, когда им надоест косить газоны или возиться в гараже. Публика приличная и работа приятная, хотя и не особо денежная.

Может, он и сам заведет нечто подобное, когда в следующем году выйдет в отставку. Он намекнул на это владельцу бара, пытаясь выяснить, не намерен ли тот продать свое заведение, но бармен не понял или сделал вид, что не понял.

Он собирался в отставку в следующем году, после двадцати двух лет службы.

По закону, в звании капитана 3-го ранга он должен был служить двадцать шесть лет, но ему осточертело переходить с одной штабной должности на другую без малейших шансов на повышение.

Его карьера дала сбой, когда он командовал учебной эскадрильей в Техасе.

Четверо чертовых мальчишек разбились, из них трое насмерть. Трудно даже поверить. Он вкалывал, как проклятый, и сам летал до упаду, и все делал строго по уставу, и тем не менее проклятые сопляки регулярно врезались в землю, словно лемминги, влекомые инстинктом самоубийства. Следственные комиссии никогда не обвиняли его даже намеком. Но с каждой очередной катастрофой он ощущал, как Господь колотит его кувалдой по голове, вгоняя ее еще на два позвонка в туловище. Под конец он уже совсем испугался и даже отказывался выдавать курсантам аттестаты. Это он перепоручил подчиненным.

Адмирал, конечно, сочувствовал ему, но что он мог сделать? Так и сказал.

Он вынужден был дать Джуди самую низкую оценку из всех командиров эскадрилий.

Действительно, четыре аварии! Три жизни и четыре самолета по девять миллионов долларов каждый! Это был самый сокрушительный удар со стороны Бога. Джуди никогда не получит повышения и ничем не будет командовать. Оставалось только решить, когда лучше уйти в отставку.

Он увидел приближение конца, словно в греческой трагедии, когда второй мальчишка ночью сыграл в ящик. За ним третий. Тот на замечательной машине вышел в первый самостоятельный полет, попал в единственное облачко на сто километров кругом, десять секунд не мог разобраться, куда лететь, закрутил штопор на высокой скорости и ударился в панику. Но ведь сам же потом стоял на ковре у командира крыла и брал всю вину на себя! А четвертый, подлец, – Джуди еще до того тыкал его носом в дерьмо – в ясный, безоблачный день этот редкостный кретин не смог выровнять нос на выходе с бреющего полета и врезался в пастбище так, что остатки его и самолета размазало на километр. Командир отвечает за все. Так и случилось, словно на Страшном суде.

В следующем году двадцать два года выслуги. Это 55 процентов нынешнего оклада; если удастся провернуть пару маленьких сделок с голодными подрядчиками, он будет в более или менее приличном состоянии. Не богат, но обеспечен.

Он заплатил за коктейль, оставив два четвертака чаевых.

Машина его стояла в каких-то пятнадцати метрах от бара, но пока Джуди шел к ней, припаркованная перед ней машина сдала назад и врезалась прямо в радиатор автомобиля капитана.

– О черт!

Водитель выскочил и подошел осмотреть повреждения.

– У-у, дерьмо! – воскликнул Чад Джуди, увидев, что радиатор помят, фара разбита и бампер полуоторван. – Ты что, вчера только получил права?

– Господи, мистер, извините, ради Бога! У меня нога соскользнула с тормоза. Сам не понимаю, как это произошло.

– У-у, мать вашу. Уже второй раз в этом году мне бьют машину на стоянке. Вы только гляньте на этот бампер. Японцы не иначе как делают их из реставрированных консервных банок. Видите, как эта штука погнулась? А фара?

Виновник происшествия, коренастый мужчина, отвернулся от собственного помятого бампера и разбитой хвостовой фары и посмотрел, что случилось с машиной Джуди.

– Не беспокойтесь. У меня страховка. Починят – будет как новая. Но я действительно виноват.

– Надо полагать. – Чад Джуди покачал головой.

– Давайте обменяемся данными.

– Угу. – Джуди открыл дверцу и достал из ящика для перчаток регистрационное удостоверение и страховой полис, пока второй водитель делал то же в своей машине.

– Может, зайдем обмоем это дело, – предложил коренастый. – Я вам ставлю пиво.

– Почему бы и нет? – Чад направился обратно к бару, из которого только что вышел. – Моя фамилия Джуди. Чад Джуди.