— Ладно, — произнес дрожащими губами Дундертак.

Голос его прозвучал так жалобно и испуганно, что Сундстрем обернулся. В мыслях о тюленях и о том, как незаметнее накрыть их, он совсем позабыл о Дундертаке. Но ему достаточно было одного взгляда, чтобы увидеть, как тот бледен и испуган. Дундертака трясло той нервной дрожью, какая нападает иногда на охотника в момент выстрела.

Тюлени лаяли и кричали, и их крик разносился далеко вокруг над пустынными ледяными просторами. Казалось, они чуют приближающуюся опасность и поэтому тревожатся и боятся.

— Вот что, Дундертак, — сказал Большой Сундстрем, — оставайся-ка тут! Ты окажешь нам большую услугу. Надо покараулить лодку.

— Мальчик хороший, но мальчик еще маленький, — пробурчал поляк.

— Если тебе станет плохо, постарайся, чтобы вырвало. Сразу полегчает. И помни: пока нас не будет, как следует смотри за лодкой!.

Не успел Дундертак выговорить «ладно», как остался один. Заскрипел снег под сапогами уходивших охотников.

Дундертака кинуло в жар. Все казалось бессмысленным и ненужным. Он сам не понимал, как могло случиться, что охота, которой он ждал с таким нетерпением, внезапно потеряла для него всякий интерес. Все пошло насмарку.

Дундертак побрел назад к лодке. Его немного удивило, что лед уже не такой твердый и прочный, каким был несколько минут назад. Казалось, он идет по перине. Или, может быть, это ноги стали такими мягкими и непослушными?

Вернувшись к лодке, он открыл рубку и выпустил Христофора. Как всегда, когда его выпускали из плена на свободу, Малыш стал дурачиться и выкидывать всякие фокусы. Но на этот раз Дундертак был не в силах схватить его за загривок и повертеть в воздухе — в другое время они оба очень любили позабавиться так, шутки ради. Малыш уселся на толстый хвост и с удивлением уставился на своего друга, не желавшего даже поиграть с ним.

Снова закричали тюлени. Они кричали громко и протяжно.

Дундертак изо всех сил старался справиться с подступавшей к горлу тошнотой. Все было как в тумане. Лоб стал липким от пота. Дундертак не мог больше сдерживаться. Он нагнулся, и его вырвало.

Малыш Христофор повесил уши, свернулся в клубок, закрыл передними лапами глаза и жалобно заскулил. Верный Малыш страдал вместе со своим другом.

Когда наконец Дундертак пришел в себя, он почувствовал, что стал настоящим мужчиной.

Он обернулся, вглядываясь в ледяную равнину, но охотники давно уже скрылись за высокими торосами.

Жалобные крики тюленей слышались теперь гораздо ближе. Но Дундертак не испытывал больше того необъяснимого ужаса, который только что так скрутил его.

Все небо покрылось тучами. Становилось холодно. Восточный ветер задувал все сильнее. На какое-то мгновение Дундертака охватило искушение пойти за охотниками. На снегу ясно отпечатались следы их сапог. Но он сдержал себя — ведь Сундстрем велел ему караулить лодку. И Дундертак остался на месте. Он слушал. Теперь он уже прислушивался не к крикам тюленей, нет. Дундертак ждал выстрела. Это означало бы, что охотники добрались до цели.

И вдруг один за другим затрещали беспорядочные ружейные залпы. Звуки были какие-то странные — приглушенные и тяжелые. Кругом потемнело, и воздух наполнился треском, скрежетом и стоном. В какой-то момент Дундертаку показалось, что лед зашевелился у него под ногами. Это было медленное, еле заметное покачивание, и то, что он сейчас чувствовал, было совсем не похоже на ощущение ходьбы по перине, которое он испытал, когда ему стало плохо.

Малыш Христофор моментально почуял что-то неладное и затрусил к берегу. Но стоило Дундертаку свистнуть — и выдренок вернулся обратно, прижав уши и волоча хвост по льду. По гладкой шерсти от затылка до хвоста ходили электрические волны. Весь вид выдренка говорил о том, что он охвачен ужасом перед надвигающейся страшной и неизвестной опасностью.

На востоке, низко над горизонтом, повисла голубовато-серая дымная полоса, похожая на пыль, что поднимается засушливым летом над взрыхленной пашней. Дундертак вскарабкался в лодку. Никогда еще ему не было так страшно.

Вдруг произошло что-то странное. На его глазах большущий кусок ледяной равнины с нагроможденными друг на друга торосами беззвучно ушел вглубь, оставив на своем месте темную зияющую дыру.

Дымная полоса, крутясь, вихрем мчалась прямо на Дундертака.

События развертывались с ужасающей быстротой. Лед трещал. Отовсюду фонтанами била вода. Огромные льдины, высотой в рост человека, громоздились одна на другую и бесследно исчезали в глубине.

Ветер дул резкими, злыми рывками.

И тут Дундертак увидел далеко на льду одинокую человеческую фигуру. То был Вальтер, польский матрос. Он бежал к лодке. Лед темными молниями раскалывался у него под ногами, и Вальтер с ловкостью ласки перескакивал с одной льдины на другую.

Дундертак вскочил на ноги.

— Сядь! — закричал Вальтер. — Держи весла! Не перевернись!

Последний прыжок — и Вальтер перевалился через борт. После сумасшедшего бега с препятствиями он был потный и мокрый с головы до пят.