Некоторое время они ехали молча.

Затем Холли спросила:

– У вас в Портленде друзья?

– Да, еще со студенческих времен.

– Вы у них и остановились?

– Да.

– И они не могли отвезти вас в аэропорт?

– Если бы самолет улетал утром, конечно, отвезли бы, но днем они на работе.

– А...
– Холли не нашлась что сказать и замолчала.

Потом обратила его внимание на ярко-желтую цветочную клумбу за железным забором и спросила, знает ли он, что Портленд называют Городом Роз. Он знал.

Тогда после некоторого молчания она предприняла новую попытку:

– У них не работал телефон?

– Простите, не понял?

– Телефон в квартире у ваших друзей, вы могли бы вызвать такси из дома.

– Мне хотелось прогуляться.

– До аэропорта?

– Когда я выходил из дома, ноги у меня были в полном порядке.

– Но до аэропорта очень далеко!

– Мне не привыкать.

– Очень далеко, особенно с саквояжем.

– Он почти пустой. И потом, когда я тренируюсь, то беру в руки гантели, чтобы при ходьбе работали мышцы.

– Я сама люблю ходьбу.
– Холли притормозила на красный свет.
– Раньше бегала по утрам, но потом стали ныть колени.

– Со мной была та же история, и я бросил бег и перешел на ходьбу. Она дает такую же нагрузку на сердце, если держать хороший темп.

Холли хотелось продлить недолгие минуты этой беседы, и она вела машину совсем медленно. Они оживленно болтали о тренировках и диете. Одна из реплик Джима позволила ей совершенно естественно поинтересоваться именами его друзей в Портленде.

– Нет, - твердо сказал он.

– Что значит - нет?

– Я не скажу вам, как зовут моих друзей. Они тихие славные люди, и мне не хочется, чтобы к ним приставали с глупыми вопросами.

– Благодарю за комплимент, - вспыхнула Холли.

– Я не имел в виду вас, мисс Торн. Просто мне бы не хотелось, чтобы по моей милости их имена замелькали в газетах и для них кончилась спокойная жизнь.

– Многие мечтают увидеть свое имя в газетах.

– Далеко не все.

– Но может быть, им будет приятно рассказать о своем отважном друге.

– Прошу прощения, но...
– Он извиняюще улыбнулся.

Она понемногу стала понимать, что так поразило ее в Джиме Айренхарте - его удивительное самообладание.

За два года работы в Лос-Анджелесе Холли приходилось встречать немало мужчин, выдающих себя за образец калифорнийского хладнокровия и уверенности:

"Положись на меня, детка, и ни о чем не думай, я с тобой, и пусть весь мир катится к чертям". На словах это звучало эффектно, но как только доходило до дела, оказывалось пустым звуком. Иметь безукоризненный загар и подражать голливудскому спокойствию Брюса Виллиса еще не значит быть невозмутимым Брюсом Виллисом. Уверенность в себе приходит с опытом, а с настоящей невозмутимостью нужно родиться, ее можно изображать, но опытный глаз все равно отличит подделку от подлинника. Что касается Джима Айренхарта, то его невозмутимости с избытком хватало на все мужское население маленького штата Род-Айленд. Ни сумасшедшие грузовики, ни вопросы репортера не могли пробить стену его хладнокровного спокойствия. Странное дело, но одно его присутствие вселяло уверенность в собственных силах.

– У вас интересное имя, - возобновила разговор Холли.

– Джим?

Он над ней подшучивал Айренхарт - "железное сердце". Похоже на прозвище индейского вождя.

– Было бы неплохо, окажись в моих жилах кровь сиу или апачей. Это придало бы мне ореол таинственности. Но должен вас разочаровать: Айренхарт - всего лишь английский вариант немецкой фамилии Айзенхерц.

Машина выехала на Восточную автостраду и быстро двигалась к повороту на Киллингсворт. Через несколько минут они будут в аэропорту. Такая перспектива не радовала Холли. Она была репортером, и большинство ее вопросов так и остались без ответа. И, что еще более важно, Холли была женщиной, и впервые в жизни она встретила такого мужчину, как Джим Айренхарт.

Она быстро прикинула, не поехать ли в объезд и тем самым в два раза удлинить дорогу. Джим не знает города и вряд ли заметит ее хитрость. Но потом ей пришло в голову, что дорожные знаки уже сообщили о приближении к аэропорту. И, даже если Джим не обратил на них внимания, в ярко-синем небе невозможно не увидеть белые силуэты самолетов, которые один за другим взлетали и шли на посадку.

– И чем вы занимаетесь у себя в Калифорнии?
– нарушила затянувшееся молчание Холли.

– Радуюсь жизни.

– Я имела в виду, кем вы работаете?

– А как вы думаете?

– Ну.., во всяком случае, не библиотекарем.

– Почему вы так думаете?

– В вас есть что-то таинственное.

– А разве библиотекарь не может быть таинственным?
– По крайней мере, я таких не встречала. Она неохотно свернула с шоссе на дорогу, ведущую к аэропорту.

– Может, вы из полиции.

– Значит, я похож на полицейского?

– У настоящих полицейских стальные нервы.

– А я-то считал себя простым и общительным. Вы думаете, у меня стальные нервы?