Шрифт:
– ...не отпускает нас на перемену...
– ...огромные домашние задания...
– ...слишком много требует...
– ... мы еще шестиклассники, а...
На лице мистера Энрайта отразился ужас.
Миссис Кэсуэлл мрачным взглядом обвела класс, резко подняла руку.
Поток жалоб как отрезало, будто дети боялись учительницу. Мелисса Феддер по-прежнему плакала, Джейми заставлял дрожать нижнюю губу.
– Миссис Кэсуэлл, – мистер Энрайт определенно чувствовал себя не в своей тарелке, – может, вам действительно стоит держаться ближе к программе шестого класса? Стресс, вызываемый перегрузками...
– О! – воскликнула миссис Кэсуэлл, изображая ужас. – Боюсь, уже поздно, мистер Энрайт! Боюсь, я загнала их до смерти.
При этих словах дети повалились на парты, словно потеряли сознание или умерли.
В повисшей в классе тишине мистер Энрайт несколько секунд переводил взгляд с одного ученика на другого, потом рассмеялся. Дети последовали его примеру, а мистер Энрайт воскликнул:
– Вы меня разыграли, миссис Кэсуэлл! Все подстроено.
– Признаюсь, – ответила она, и смех усилился.
– Но откуда вы знали, что я задам вам вопрос о сложности программы, по которой вы обучаете детей?
– Дело в том, что все всегда недооценивают возможности школьников. Утвержденные программы не требуют от них особых усилий. Все слишком волнуются из-за психологического стресса, боятся давать детям большие нагрузки, в результате чего детей поощряют заниматься меньше. Но я хорошо знаю детей, мистер Энрайт, и могу сказать вам, что они куда крепче и умнее, чем думает большинство взрослых. Я права?
Класс ее в этом громко заверил.
Мистер Энрайт оглядел учеников, задерживаясь на лице каждого, и, пожалуй, впервые за день действительно их увидел. Наконец, улыбнулся.
– Миссис Кэсуэлл, то, что вы тут делаете, просто чудо.
– Спасибо вам, – скромно потупилась миссис Кэсуэлл.
Мистер Энрайт покачал головой, улыбнулся еще шире, подмигнул.
– Действительно, мисс Аттила.
В этот момент Джейми так гордился миссис Кэсуэлл, что с трудом подавил выступившие на глазах слезы.
А утром последнего октябрьского понедельника Джейми слушал, как мисс Аттила рассказывает о состоянии науки в Средние века (она только начинала развиваться) и о том, что такое алхимия (превращение свинца в золото и все такое). Запахи мела и детского мыла сменились ужасающей вонью залитых нечистотами улиц средневековой Европы.
Глава 8
В маленьком кабинете площадью в десять квадратных футов Джек Кэсуэлл сидел за обшарпанным письменным столом, пил кофе и перечитывал главу, написанную днем раньше. Сделав множество поправок, он включил компьютер, чтобы внести изменения в текст.
Три года, прошедших после аварии, лишенный возможности вернуться к прежней профессии – он работал егерем в Службе охраны лесов – Джек пытался наполнить жизнь новым содержанием – реализовать давнюю мечту и стать писателем. Два из четырех написанных им детективных романов купили нью-йоркские издательства и восемь рассказов Джек опубликовал в журналах.
Пока в его жизни не появилась Лаура, он делил любовь между дикой природой и книгами. До аварии частенько отправлялся в горы, где редко встретишь человека, с рюкзаком, набитым продуктами и книгами. Пополняя запасы еды ягодами, орехами и съедобными корешками, многие дни жил на природе, изучая ее и читая. Джек в одинаковой степени принадлежал природе и цивилизации. И хотя перенести природу в город не было никакой возможности, не составляло труда доставить цивилизацию в виде книг на лоно природы. Тем самым он удовлетворял две главные потребности души.
Теперь с ногами, которые больше не могли нести его с холма на холм, Джеку приходилось довольствоваться лишь благами цивилизации, и он дал себе слово, что в скором времени писательство обеспечит ему куда лучшие условия жизни, чем раньше. Гонорары за восемь рассказов и два романа, доброжелательно встреченных критикой, поделенные на три года, обеспечили Джеку ежемесячный заработок в размере трети от скромного учительского жалования Лауры. До списка бестселлеров предстоял еще очень долгий путь, а пребывание на нижних этажах писательской пирамиды не сулило высоких доходов. Если бы не пенсия, выплачиваемая Службой охраны лесов, ему и Лауре пришлось бы ломать голову, где взять деньги на содержание дома, одежду и еду.
Вспомнив старое коричневое пальто, в котором Лаура пошла в этот день на работу, Джек погрустнел. Но мысль о пальто только добавила ему решимости создать шедевр, заработать кучу денег и окружить жену роскошью, которой та заслуживала.
Ирония судьбы: если бы не авария, Джек Кэсуэлл не встретился бы с Лаурой, не женился бы на ней. Она как-то пришла в больницу навестить ученика, и, направляясь к выходу, увидела в коридоре Джека. Тот катил мимо в инвалидном кресле. Лаура просто не могла пройти мимо человека, пребывающего в глубокой депрессии, не подбодрив его. Переполненный жалостью к себе и злостью, он нагрубил Лауре. Подобная реакция лишь заставила Лауру удвоить усилия. Джек и представить себе не мог, что хватка у нее бульдожья. Вернувшись два дня спустя, чтобы вновь проведать своего ученика, она заглянула и к Джеку, а потом стала приходить к нему каждый день. Когда он смирился с тем, что ему придется передвигаться в кресле-каталке, Лаура убедила его активнее заниматься лечебной гимнастикой, чтобы научиться ходить на протезах и с тростью. Какое-то время спустя, когда инструктор по лечебной гимнастике не смог добиться ощутимых успехов, Лаура, несмотря на протесты Джека, каждый день привозила его в тренажерный зал, чтобы он повторял весь цикл упражнений. Вскоре ее неиссякаемый оптимизм заразил Джека. Он решил, что вновь научится ходить, и научился, и пошел по дороге, ведущей к любви и свадьбе. Так что самое ужасное, что случилось с ним в жизни: авария, превратившая в инвалида, свела с Лаурой, что стало для него счастливейшим моментом.