— А ну прекратить безобразие!

— Пардоньте, — извинился вежливый Федя. — Нахожусь прямо посреди процесса. Прекратить не получится при всем желании.

Тонколицый недовольно поморщился, топнул ножкой в изящном бархатном сапожке.

Был он низенький и щуплый, но во взгляде ощущался металл; какой-то текучий, опасный металл, вроде ртути.

— Как ваша мама? — спросил Федя, чтоб хоть как-то завязать разговор.

— Чего это ты моей мамой интересуешься? — Тонколицый с подозрением глянул на него.

Федя написал на снегу букву «Д» и признался:

— Из уважительности спрашиваю. С вашей мамой не знаком.

— Мама в порядке, спасибо, — сказал тонколицый и снова затопал ножкой. Водитель вездехода выпрыгнул из кабины, закурил. Водитель был молодой, прыщавый, с редкими усиками щеточкой, серая вязаная шапка лихо сдвинута набок.

В окошке появилась любопытная Катина мордашка. Сокольничий шутливо погрозил ей пальцем, и мордашка исчезла.

— Вы себе ничего не отморозите? — спросил тонколицый с раздражением.

— Мы, потомки сибиряков, люди морозоустойчивые. — Сокольничий добродушно усмехнулся, дописал букву «Я» и неторопливо, степенно застегнул ширинку. — Вот, пожалуй, и всё. Пройдемте в сени… м-м…

— Владилен Антуанович, — представился тонколицый и шмыгнул носом.

— Давайте водочки тяпнем, Владилен Антуанович, — задушевно предложил Федя, впуская тонколицего в дом. — Вид у вас неважнецкий.

— Это несущественно! — бросил тонколицый, цепко оглядывая комнату. — Где хозяин дома?

— Туточки мы! — С доброй улыбкой на румяном лице в комнату вошел Ионыч. Он вел за руку Катеньку. На Катеньке было новенькое платье в цветочек и добротная теплая шаль. Девочка недоверчиво глядела на тонколицего и жалась к волосатой руке Ионыча.

— Здравствуйте. — Владилен Антуанович протянул Ионычу руку.

Ионыч поклонился тонколицему:

— Пожалуйте к столу!

— Да я как бы…

— У нас, сибиряков, все дела решаются за столом, почтенный Владилен Антуанович, — сказал Федя.

С тонколицего почти насильно стащили шапку и шубу и усадили за стол. Владилен Антуанович с сомнением посмотрел на стакан, заполненный мутной жидкостью. На дне стакана, словно водоросли, колыхались хлебные крошки.

— Что это? — визгливо поинтересовался тонколицый.

— Это, мил человек, божественная амброзия, о который вы так много слышали, — заявил Ионыч, подмигивая.

— Я на службе, мне нельзя, — неуверенно сказал Владилен Антуанович.

— Ну что вы такое говорите! — воскликнул Ионыч и незаметно толкнул Катеньку в бок. Девочка двинулась к тонколицему с тарелкой свежеиспеченных пирожков в дрожащих руках.

— Угощайтесь, дяденька! — сказала Катенька и мило покраснела.

— Лапочка наша! — Сокольничий едва не прослезился.

— С чем пирожки? — смягчившись, спросил Владилен Антуанович.

— С картошечкой и капусткой, — сказала девочка. — И с яблочным повидлом тоже есть, вот эти, румяненькие…

Тонколицый взял пирожок и надкусил. Задумчиво щурясь, пожевал. Вид у него был как у математика, в уме решающего сложную задачу.

— Пирожок удался на славу, спасибо, девочка, — сказал тонколицый и повернулся к Ионычу. — Так вот, я по делу…

— А водочки! Водочки-то! — Ионыч засуетился, подвинул тонколицему стакан мутной жидкости.

— Да какая же это «водочка»? — удивился тонколицый. — Самогон паршивый.

— Зря вы так. — Ионыч обиженно засопел. — Интеллигентный вроде человек, а такое говорите… Мы для вас старались, Катенька пирожки пекла, я выпивку доставал немыслимыми путями…

— Очень немыслимыми! — эхом отозвался сокольничий.

— Хорошо-хорошо! — Владилен Антуанович взял стакан и отхлебнул. Скривился, просипел сквозь зубы:

— А теперь давайте поговорим о деле.

— Точно девку нашу забрать хочет, — шепнул Ионыч Феде и громко спросил: — А как же огурчик?

— Огурчик?

— Катенька, девочка моя, принеси дяде огурчики, — вежливо попросил Ионыч, незаметно щипая девочку за шею. Катенька помчалась на кухню. В комнате стало очень тихо. Владилен Антуанович нервно топал миниатюрной ножкой по деревянному полу. Тикали настенные часы. Наконец, в комнате появилась Катенька. Пыхтя от усердия, она тащила десятилитровую банку. Федя кинулся девочке на помощь, но Ионыч удержал его за рукав и сам забрал банку у Катеньки.