После ланча мы нехотя отправились в гостевую спальню и принялись разгребать накопившийся хлам. Взять и просто выбросить всю эту рухлядь было нельзя — среди мусора иногда встречались и ценные вещи. Мануэль, например, нашел отличный набор лабораторных пипеток, а в некоторых коробках попадались картины и фотографии.

— Посмотрим, что тут у нас… — сказала Меда, извлекая на свет фотографию в потертой пластиковой рамке.

Мы видели изображение ее глазами — достаточно четко, чтобы узнать нашу хозяйку, только намного моложе, чем сейчас, и в количестве четырех человек. В отличие от нынешней матушки Редд, седой и длинноволосой, со снимка на нас смотрела брюнетка с короткой мальчишеской стрижкой. К тому же она была намного стройнее — совсем не та пышная матрона, к которой мы привыкли.

— Это было еще до того как… — Меда замолкла на полуслове. Да.

Теперь цепочка матушки Редд — триада, но когда-то давным-давно это был квадрат. Она была доктором медицины, причем довольно именитым. Мы как-то читали ее работы и мало что поняли, несмотря на порядковое превосходство (наша цепочка все-таки секстет) и естественнонаучную специализацию. Но потом одно из звеньев матушки Редд погибло, оставив от нее лишь три четверти.

Снова повеяло страхом разлуки — это чувство мы еще не умели как следует контролировать. Стром вздрогнул. Я тронула его за руку. Потерять одного из нас, стать квинтетом…

Меда пристально всмотрелась в снимок. Я догадывалась, что именно ей хочется разглядеть, хотя ощущала лишь ее любопытство. Которое из звеньев матушки Редд погибло? Не думаю, что нам удалось бы это понять — все они были совершенно идентичными клонами. Меда отставила фотографию в сторону.

— Смотрите-ка, — сказала Кванта, вытаскивая из очередной коробки старинную книгу по биологии. Год издания — две тысячи двадцатый.

— Ничего себе древность! — воскликнула Меда. — Старше, чем цепочки. Только какой теперь от нее прок?

Кванта наугад перелистала страницы, и книга раскрылась на красочной вклейке, изображавшей женское тело в разрезе.

— Ух ты! Клево… — оживился Мануэль. Запах возбуждения в воздухе смешался с феромонами смущения. Почему-то физическое желание у нашей сильной половины вызывали самые идиотские вещи… Иногда мне даже жаль, что наша цепочка не полностью женская, как у матушки Редд, а поровну смешанная.

Мануэль перевернул страницу. Там обнаружилась рассеченная лягушка с несколькими слоями-страничками: перелистывая их, можно было рассмотреть сначала кожу, потом мускулатуру, а затем и внутренние органы.

— Селезенку не там нарисовали, — заметил Бола.

Мы сами делали лягушек на уроках биологии еще в прошлом году. Наши, кстати, всегда прыгали лучше всех.

Мы заталкивали последние коробки на чердак, когда послышался гул реактивного флаера.

— «Фолсом 5 Икс», — объявил Бола. — Шестистоечный, на водородном топливе.

На самом деле это был «Фолсом ЗМ», потомок старых скайбусов, но мы даже не успели посмеяться над ошибкой Бола. Скайбус приземлился на взлетную площадку перед домом, и мы выбежали ему навстречу.

Однако матушка Редд тут же позвала нас обратно: скайбус уже высадил своих пассажиров и с воем взмывал в небо, а рядом с матушкой Редд, обмениваясь приветствиями между интерфейсами, стояла еще одна цепочка.

— Привет! Я Аполлон Пападопулос, — начала было Меда. — Добро пожало…

Тут вновь прибывшие обернулись, и мы ахнули: это был септет, семь человек в цепочке. Слова приветствия застряли у Меды на языке. Мы замерли, пораженные невиданным зрелищем, ведь мы были всего лишь секстетом — а значит, на порядок ниже.

— Чем выше порядок, тем сильнее цепочка, это ежу понятно, — сказала Кванта.

— Неправда! — запальчиво возразила Меда.

Несколькими минутами раньше нам все же удалось выйти из ступора и поприветствовать Кэндес Тергуд, как полагается. Меда пожала руку лидеру цепочки — одной из шести совершенно одинаковых щупленьких зеленоглазых блондинок. Седьмым звеном оказался мальчишка — он был чуть выше ростом, но такой же тощий и белобрысый. Затем Стром вдруг вспомнил о неотложных делах, и мы быстренько ретировались, в то время как семеро Кэндес и три матушки Редд прошествовали к дому.

Нет, правда!

Нет, неправда!

Ну что за детский сад! Чтобы пристыдить Кванту и Меду, я шикнула на них феромонами для капризных младенцев.

Да, мы все прекрасно знали историю. Первые цепочки, созданные почти пятьдесят лет назад, были дуалами. Именно в них химиопамять и феромоны впервые использовались для обмена мыслями. С тех пор строение цепочек и химические сигналы намного усложнились. Мы относились к секстетам — самым крупным цепочкам. В нашей было три женских звена и три мужских: мы с Медой близнецы, а остальные — из разных генетических семей. Все наши одноклассники были секстетами, так же, как и все, кто работал в космосе.