Шрифт:
По убытии Феди мы с инвалидом Володей заперлись, поставили чайник и сели играть в нарды. На душе было покойно и уютно. Чайник на «буржуйке» негромко посвистывал, разгоняясь для финальной арии, короткой, но визгливой, за стенкой мирно покоились тонны ржавой смерти, а в верхнюю треть окна были видны снежинки, медленно и величаво падающие с серого неба.
Нижняя треть, в которую выходила труба, была заделана старой фанерой, и это, в совокупности с «буржуйкой», с упомянутым выше ржавым соседством, навевало вполне военные или даже фронтовые ассоциации, как то: военная зима, позиционные бои, кто-то рвется к Москве, но теперь уже точно не немцы, и подозреваю, что местами успешно прорвались. А может, и не местами. Все узловые центры и стратегические высоты сданы, наш генералитет в полном составе взят в плен, эшелонов не будет – резерв продан и разворован, огромные потери, паника и коллапс, где-то под Бобруйском, говорят, уже строят концлагеря для офицерского состава (с инновационными газовыми камерами и нанокрематориями – и там и там есть прямой выход на «твиттер»), а мужики и не знают, пока не кончится водка, это будет для всех страшной военной тайной ввиду полного информационного вакуума… Брр… Какие нездоровые ассоциации…
Гена, как и следовало ожидать, приехал раньше Феди.
Увиденное его впечатлило.
– Ну ни…
Больше слов не было, по крайней мере в ближайшие три минуты. Гена молча стоял в дверях спортзала и остановившимся взором пронизывал заполненное железом пространство. Вполне типичная реакция – даже для такого бывалого человека. Мы-то к этому привыкали постепенно, и сами принимали участие в процессе складирования, а когда заходишь с улицы и видишь все это в первый раз – эффект, как оказалось, вполне запредельный.
– Это… – хриплым голосом уточнил Гена, выпадая из ступора по истечении некоторого времени. – Гхм-кхм… Это…
– Нет, это не все, – понял я. – Еще в другом зале есть. Пошли, покажу.
Сходили во второй зал, полюбовались. Эффект, разумеется, уже не тот, но Гена – товарищ мыслящий, и я заметил в его взоре беспокойство с невнятными оттенками отчаяния.
– «И на фига я все это затеял?!», да, Гена?
– Ну… нет, не то чтобы прямо так, но… Гхм-хм…
– Спокойно, друг мой. Федя сейчас инженера привезет. Поработаем. Потихоньку вывезем все это добро и взорвем на полигоне. Все будет нормально.
– Думаешь?
– Уверен. Все под контролем. Все идет по плану.
– Ну, дай бог… Дай бог… Просто, понимаешь…
– Много, да?
– Не то слово! Просто не ожидал, что будет столько. Ну, думал, может, на один грузовик наберется… Господи…
– Что?
– Вот это все… Прикинь… Если бы они хотя бы десятую часть использовали в своих дебильных акциях…
– Все, уже не используют. И вообще, если я что-то понимаю в людях, два месяца будет мертвая тишина. Можешь так и передать своим парням.
– Да вам вообще надо памятник поставить!!!
– Ну, мы-то тут так – лицами сверкнули, харизмой малость побрызгали. Ты идею выдвинул, Паша помещение дал, бомбисты все свезли.
Кстати, Паша приезжал?
– Нет.
– То есть он еще ничего не видел? Вот это сюрприз будет. Он, наверное, тоже думает, что тут в подсобке три-четыре ящика…
– Не будем расстраивать человека. Пусть ходит в приятном неведении.
– Так он в любой момент может приехать и увидит.
– Не в любой. Когда там у этой «Аленки» выходной?
– По-моему, в понедельник.
– Ну вот. Раньше понедельника не приедет. Если ты не скажешь.
– Я не скажу. Не дурак. Если вас он постесняется, то мне достанется по полной программе. Это же ведь я все придумал.
– А чего это он нас постесняется?
– Потому что вы страшные. Ляпнешь что-нибудь не так – и завалите без «базара», и не посмотрите, что друг.
– Да ладно!
– Ну, считай, что тоже шутка. Ты шутишь, и я шучу…
После беседы со мной настроение у нашего адвоката упало до состояния угрюмой нелюдимости. А проще говоря, он расстроился и уехал.
И правильно сделал. Федя привез Акимова только часа через три, уже в сумерках: Володя как раз пошел «дырчик» заводить.
Акимов был празднично, но в меру нетрезв и благодушно-беспечен.
– Ух ты, сколько добра! – присвистнул он, заглянув в зал. – Это все оно?
В зале был полумрак: снеговые тучи, серые сумерки, трансляция багрового заката отложена до лучших времен. То есть видно, что здесь чего-то много, но чего именно – с порога не разберешь.
– Оно, – подтвердил Федя.
– Впечатляет, – кивнул Акимов. – Свет будет?
– Да, уже пошли заводить, – сказал я.
– В смысле – «заводить»?
– Линия отрезана. Свет – от бензоагрегата.
– Да здесь вообще все отрезано, – добавил Федя. – Свет – от «дырчика», тепло – от «буржуйки», снаряды – от студентов.
– Романтика! – жизнерадостно рассмеялся Акимов. – Прям как в «командировке»!
– Это точно, – согласился Федя. – Света нет, тепла нет, но есть буева туча снарядов и нас в любой момент могут повязать. Короче, все здорово.