Еще одно осложнение, к тому же весьма частое, происходило, когда мальчик или девочка вставали не на свое место в очереди. это все же иногда случалось, несмотря на пристальное наблюдение учителей, особенно в начале семестра, когда порядок очереди был детям не так еще привычен.

Когда это случалось, до полдюжины детей оказывались не в своих домах и их приходилось отсылать обратно. На устранение неразберихи требовалось несколько минут, и родители очень сердились…

Вдруг мисс Роббинс увидела, что движение в очереди прекратилось. Она резко окликнула мальчика, стоявшего в начале очереди:

— Входи, Сэмюэль. Чего ты ждешь?

Сэмюэль обиженно скривился и сказал:

— Это координаты не моего дома, мисс Роббинс.

— Ну, а чьи же они? — она нетерпеливо окинула взглядом очередь, состоявшую из пяти мальчиков. — Кто стоит не на своем месте?

— Это координаты дома Дика Хэншоу, мисс Роббинс.

— Где он?

На этот вопрос ответил другой мальчик, произнося слова с той малоприятной интонацией самодовольства, которая автоматически появляется у всех детей, когда они сообщают взрослым о проступках своих товарищей:

— Он вышел через пожарную дверь, мисс Роббинс.

— Что?!

Школьная дверьвключила следующую комбинацию координат, и Сэмюэль Джоунз отправился домой. Один за другим последовали другие.

Мисс Роббинс осталась одна в классе. Она подошла к пожарной двери. Это была совсем маленькая дверца, открывавшаяся вручную и спрятанная в нише стены.

Мисс Роббинс чуть-чуть приоткрыла дверь, путь спасения в случае пожара, она была навязана устаревшим законом, не учитывавшим современные методы автоматической борьбы с пожарами, применявшиеся во всех общественных зданиях. там, на улице, не было ничего, кроме… улицы. ярко светило солнце, и дул пыльный ветер.

Мисс Роббинс закрыла дверь. Она была рада, что позвонила утром миссис Хэншоу, исполнив тем свой долг. Теперь уж не приходилось сомневаться, что с Ричардом что-то случилось. Она подавила в себе желание позвонить еще раз.

В этот день миссис Хэншоу не поехала в Нью-Йорк. Она осталась дома, испытывая волнение, связанное с гневом, последний был вызван нахальством мисс Роббинс.

Минут за пятнадцать до окончания занятий в школе волнение привело ее к двери. В прошлом году она поставила на ней автоматическое устройство, которое переключало дверьна координаты школы без пяти три и держало ее в таком состоянии, исключая ручную регулировку, до тех пор, пока не приходил Ричард.

Ее глаза не отрывались от мрачной сероватости двери(и почему это неактивированное силовое поле не может быть какого-нибудь другого цвета, более живого и радостного…). Обхватив себя руками, она почувствовала, какие они холодные.

Дверьпочернела точно в назначенное время, но мальчика не было. Шли минуты — Ричард опаздывал. Потом основательно опаздывал, наконец, возмутительно опаздывал.

В четверть четвертого миссис Хэншоу была уже в полном смятении. Раньше в подобном случае она позвонила бы в школу, но сейчас она не могла, просто не могла. Только не после того, как эта учительница усомнилась в состоянии психики Ричарда. Что за наглость!

Миссис Хэншоу беспокойно ходила по комнате, прикуривала сигарету за сигаретой и тут же гасила их. Но, может быть, она волнуется напрасно? Ведь мог же Ричард остаться после занятий по какой-либо причине? Но он сказал бы ей об этом заранее… догадка пронзила ее: он знал, что она собирается в Нью-Йорк и останется где-то до позднего вечера… нет, нет он наверняка сказал бы ей…

Гордость ее трещала по швам. Придется позвонить в школу или даже (она закрыла глаза, и слезинки просочились сквозь ресницы) в полицию.

А когда она открыла глаза, Ричард стоял перед ней, опустив голову, и всем видом своим напоминал человека, ждущего удара грома.

— Здравствуй, мам.

Волнение миссис Хэншоу мгновенно перешло (способом, известным только матерям) в гнев:

— Где ты был, Ричард?

И затем, прежде чем начать причитать о бессовестных, ветреных сыновьях и о матерях с разбитыми сердцами, она более внимательно оглядела его и охнула от ужаса.

Потом прошептала:

— Ты был на улице.

Ее сын посмотрел на свои запыленные ботинки (без галош), на пятнышки грязи на локтях, на чуть порванную рубашку. Он сказал:

— Черт возьми, мам, я просто подумал, что мне… — и умолк.

Миссис Хэншоу спросила:

— Что-нибудь случилось со школьной дверью?

— Нет, мам.

— Ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума, волнуясь из-за тебя? — она тщетно ожидала ответа. — Ну что ж, поговорим после. Сейчас ты примешь ванну, а вся твоя одежда до последней ниточки будет выброшена. Робот!