Шрифт:
И не успел он опомниться, как исторический момент уже остался позади. Нога человека впервые ступила на поверхность Марса. Вслед за ним последовали капитан Трейс и остальные члены экипажа. Несколько минут они молчали. Просто стояли и смотрели.
В конце концов честь произнести первые слова на Марсе выпала профессору Томпсону. Глядя на пирамиду, он глубоко вздохнул и произнес на ново-французском:
– В эту минуту мне больше всего хочется закурить.
– Почему бы и нет? – заметил доктор Чи. – Кислорода в воздухе вполне достаточно. Правда, мне кажется, что вкус у сигареты может оказаться другим.
– Хочешь «Галуаз»? – предложил профессор Фронтенак.
– Или «Стайвесант»? – полез в карман капитан Трейс.
Англичанин нахмурился, похлопал себя по карманам и взял предложенную французом сигарету.
– Так оно и есть, – заметил он через некоторое время. – Вкус совсем другой.
– Господа, – сказал полковник Кренин, – нам следовало бы передать на Землю торжественную речь по поводу сего знаменательного события. А так как мой ново-французский оставляет желать лучшего…
Из заплечного мешка он вынул миниатюрный магнитофон и с надеждой посмотрел на своих спутников.
– Пирамиды, – улыбнулся профессор Фронтенак, – скорее всего, памятники цивилизации, которая была древней, еще когда наши предки жили в пещерах и на деревьях. Из нас всех доктор Чи представляет самую древнюю земную цивилизацию… Мне кажется уместным.
Доктор Чи поклонился и произнес небольшую речь для маленького магнитофона, миллионов людей на Земле и, возможно, всех грядущих поколений. Он рассказывал о чуде межпланетного перелета, о еще большем чуде необыкновенного открытия, о торжественном моменте посадки. Но даже во взвешенных и нарочито спокойных словах доктора Чи чувствовалось мальчишеское нетерпение, охватившее весь экипаж корабля.
Он еще говорил, а капитан Трейс уже открыл грузовой люк и выдвинул легкую подъемную стрелу. Затем вместе с профессором Фронтенаком они принялись выгружать из трюма части шестиместного моноколеса. Их спутники тут же занялись его сборкой: всего каких-то полчаса, и вездеход в виде двадцатифутового колеса был готов отправиться в путь. Припасы погружены, гиростабилизатор урчит, как довольный котенок.
Профессор Томпсон прикрыл глаза ладонью и посмотрел на пирамиду.
– Может, поедим, – предложил он, – а потом уже отправимся на разведку?
Судя по голосу, мысль о еде не вызывала у него особого энтузиазма.
– Ты действительно хочешь кушать? – поинтересовался доктор Чи.
– Нет, но я подумал…
– Лучше я захвачу с собой пару пачек концентратов, – из открытого люка сказал полковник Кренин. – В крайнем случае пообедаем прямо у пирамиды.
Тем временем капитан Трейс, не отрываясь, следил за большим круглым камнем высотой около пятидесяти сантиметров, лежащим в нескольких метрах от корабля.
– Между прочим, – вмешался он. – вы видели раньше этот камень или нет?
Как оказалось, до этого момента никто камня не замечал.
– Посмотрите, – сказал Трейс. – Смотрите внимательно…
Медленно, очень медленно, камень полз по рыжей марсианской пустыне. Вне себя от изумления, земляне наблюдали, как он надвинулся на маленький островок мха. Потом камень пополз дальше: за ним на песке не осталось ни малейшего следа растения.
Фронтенак подошел к камню и дотронулся до него рукой. Затем постучал по нему. Похоже, он был совершенно ошеломлен.
– Давайте его перевернем, – предложил Трейс.
Так они и сделали. Снизу камень оказался мягким. Он выглядел как нечто среднее между губкой и улиткой. Полежав немного на «спине», псевдо-камень начал медленно прятаться в свой твердый панцирь.
– Великолепно, потрясающе, изумительно! – вскричал Фронтенак, от волнения переходя на свой родной французский, – Какое удивительное животное!
– Или растение, – сухо добавил Томпсон.
– Конечно, животное, – настаивал Фронтенак. – По всем законам…
– На Марсе, – прервал его Томпсон, – разработанные на Земле классификации могут оказаться неприменимыми.
Они осторожно положили «камень» в исходное положение.
– А теперь поехали к пирамиде, – решил полковник Кренин. – Земле наверняка не терпится услышать о результатах разведки. Я уже погрузил на моноколесо фото-, кино – и телекамеры. Надеюсь, никто не забыл взять с собой рацию и магнитофон?
– А как же мой экземпляр? – воскликнул Фронтенак. – Мне хотелось бы за ним понаблюдать.
– Ну, тогда тебе поручается одновременно наблюдать и за кораблем, – с улыбкой ответил Кренин. – Кто-то все равно должен остаться…